Тень в тени трона. Графиня. Владимир Александрович Бабенко

ближе к полудню превратились в два великолепных трехмачтовых корабля голландской постройки.

      Двадцатипушечные флейты «Святая Анна» и «Святой Петр», подойдя к порту Вилленстад, находящемуся на южной стороне Кюрасао, отсалютовали двумя холостыми выстрелами из кормовых пушек, тем самым предупредив о своем прибытии. После этого, убрав паруса и бросив якорь, легли в дрейф. Ожидание представителя администрации порта и представителя Вест-Индской компании растянулось до вечера.

      Наступила ночь. И только утром, часам к девяти следующего дня, к борту «Святой Анны» подошла шлюпка с тремя чиновниками, представляющими портовую администрацию, и представителем компании, хозяйки обоих судов. Поднявшись на борт, прибывшие чиновники были встречены лично капитанами обоих кораблей. Обменявшись приветствиями, как и положено согласно давно заведенной традиции, гости вместе с капитанами поднялись на полуют в каюту капитана «Святой Анны» Эрика Эверса.

      В каюте на широком столе, сделанном целиком из красного дуба, уже были приготовлены все необходимые к проверке документы на груз. Ничего нового в прибытии на борт корабля и работе портовых чиновников не было, и поэтому жизнь на обоих флейтах шла обычным порядком. Ничто не предвещало беды, да и что могло случиться, если к вечеру чиновники, усевшись в свою шлюпку, отправились восвояси с довольными улыбками на рожах и основательно потяжелевшими кошельками, да и сундучок из красного дерева, заботливо запертый на изящный навесной замок, был вынесен из каюты капитана и осторожно спущен на дно чиновничьей шлюпки. Все как всегда и ничего нового.

      Утро следующего дня началось с кошмара. Не успели пробить восемь склянок и смениться вахта, как на причал в месте швартовки судов прибыло два десятка солдат под командованием молодого лейтенанта. Прибывшие разделились и уже через четверть часа, отодвинув в сторону матросов, заступивших на вахту, и не обращая внимания на возмущенные крики вахтенного офицера, расположились на шкафуте и шканцах обоих судов. К тому же они были вооружены и настроены решительно. Появление капитанов не изменило ровным счетом ничего.

      Команду на обоих судах вместе с капитаном и офицерами согнали вниз на шкафут, где они орали и возмущались столько, сколько им было угодно. Расположившиеся на шканцах солдаты молчали, повинуясь лишь команде лейтенанта, держа ружья на изготовку.

      Среди всеобщего гвалта и ругани хлестко прозвучали два выстрела, и двое особо нахальных маримана, попытавшиеся переть буром на «баранов с ружьями», уже громко орали, держась за филейную часть тела, пробитую пулей. Обстановка с каждой минутой накалялась и могла перерасти в нешуточную драку.

      На причал тем временем прибыл одноконный кэб черного цвета. Из него не спеша вышел мужчина среднего роста, примерно тридцати лет, в дорогом темно-коричневом кафтане. Золотое шитье и позументы, которыми был расшит костюмчик, кюлоты серого цвета и башмаки с большими золотыми пряжками говорили сами за себя. А еще взгляд – холодный взгляд голодной гадюки, от которого дрожь пробирала любого, кто имел несчастье