Тень в тени трона. Графиня. Владимир Александрович Бабенко

в начале повествования. Габриэль закончил пересказ событий, о котором его попросил Герд, когда город уже спал.

      В тропиках звезды яркие, крупные, красота потрясающая. Воздух полон запахов, пахнет морем.

      Герд стоял у открытого окна и с наслаждением вдыхал аромат тропической ночи. Он полюбил Кюрасао всей душой и сердцем.

      Помня обещание, данное дяде и самому себе на палубе галеона, увозящего их из Амстердама, – найти истинного убийцу своего отца, Герд упрямо, все двенадцать лет по крупицам собирал сведения, используя все свои возможности, деньги, подкуп, шантаж. Материал накапливался и анализировался.

      Мозаика событий крутилась в его голове. Постепенно из отдельных фрагментов складывалась цельная картина, не хватало всего лишь нескольких фрагментов.

      – Что скажешь? – поинтересовался губернатор.

      Герд молчал, продолжая с наслаждением вдыхать ночной аромат «земного рая».

      «Жалко мальчишку, – подумал Габриэль, – не поверил! А может, это и к лучшему».

      – Ладно, уже поздно! Извини, я пойду, – поднимаясь, заявил губернатор и направился к двери.

      – Погоди, отец! – Герд нередко называл его отцом, но на этот раз в его голосе было что-то, что заставило губернатора остановиться.

      – Прошу тебя, присядь. В твоем рассказе для меня ничего нового не прозвучало, я и так уже все знал, не хватало буквально крох.

      – Герд! Это касается нас обоих. Рассказывай все, что тебе известно, а после мы решим, что делать, – Габриэль вернулся к столу и опустился на стул.

      – Хорошо! Пусть будет так, – Герд, подойдя к секретеру, взял очередную папку серого цвета и, достав из нее плотный лист бумаги небольшого формата, положил его на стол.

      Бумага, лежащая перед губернатором, оказалась рисунком, вернее портретом, выполненным черным карандашом. По рисунку было сразу видно, что автор не лишен таланта. Черты лица были четкими и ясными, без отсебятины и творческих выкрутасов.

      На портрете был изображен мужчина примерно лет сорока, может меньше, явно из благородных. Худое вытянутое лицо, тонкие чувствительные губы. Прямой нос, парик, на голове шляпа, треуголка. Белоснежная рубашка из тонкого полотна с пышными кружевными манжетами и разрезом спереди. Узкая распашная куртка из яркой шелковой ткани, застегнутая впереди на талии, открывающая жабо и придававшая особый шарм и обаяние изображенному на бумаге аристократу. Все было изысканно и благородно. Однако общее радужное впечатление портили глаза и взгляд, откровенно плохой, презрительный, высокомерный, неприятный – неизвестный художник это изобразил довольно точно.

      – Узнаешь? – голос Герда звучал твердо, без иронии.

      Прошедшие годы не помешали опознать изображенного на бумаге аристократа:

      – Да, я конечно же помню его. Это Алард Ведер. Он купил наши верфи, и он стоял за убийством твоего отца и моим отравлением.

      – Все верно! А кто это женщина? Узнаешь? – на стол лег другой лист, такого же формата и качества, на котором