Империя хлопка. Всемирная история. Свен Беккерт

В Гайяне с 1789 по 1802 год производство хлопка подскочило на ошеломляющие 862 %, подпитываемое одновременным ввозом примерно двадцати тысяч рабов в Суринам и Демерару[198].

      Еще важнее была Бразилия. Первый бразильский хлопок прибыл в Англию в 1781 году, дополняя карибский, но скоро превзошел его. Хлопок был местной культурой для многих частей Бразилии, и производители веками экспортировали его в небольших количествах. В рамках процесса экономической модернизации своих бразильских колоний во второй половине XVIII века Португалия поддерживала выращивание хлопка, особенно в северо-восточных областях Пернамбуко и Маранайо. Когда первые усилия окупились, один современник отметил, наблюдая волну импорта рабов, что «белый хлопок сделал Маранайо черным». Хотя хлопок со временем стал «культурой бедняков», его первоначальная стремительная экспансия в Бразилии происходила за счет крупных рабовладельческих плантаций. Как и в Вест-Индии, хлопок в Бразилии никогда не составлял конкуренции сахару, а позднее и кофе, но его доля в совокупном экспорте Бразилии выросла до солидных 11 % в 1800 году и 20 % с 1821 по 1830 год[199].

      Без каких-либо ограничений в отношении земли, как было в Вест-Индии, или труда, как было в Анатолии, объемы бразильского хлопка резко возросли. С 1785 по 1792 год Бразилия превзошла Османскую империю по поставкам хлопка в Англию. К концу этого периода около 8 млн фунтов бразильского хлопка прибыло в Великобританию, по сравнению с 4,5 млн фунтов из Османской империи и 12 млн фунтов из Вест-Индии. В Маранайо – теперь самой важной хлопководческой области Бразилии – экспорт удвоился с 1770 по 1780 год, снова почти удвоился к 1790 году, а потом почти утроился к 1800 году. На протяжении нескольких лет в конце 1780-х – начале 1790-х годов, в период, когда ни в Вест-Индии, ни в Османской империи производство хлопка существенно не увеличивалось, и до того, как хлопок из Северной Америки захлестнул рынок, Бразилия стала самым важным поставщиком для бурно развивавшейся британской хлопковой отрасли. Но бразильские фермеры не только производили хлопок в больших объемах, они смогли также выращивать его разновидности с особо длинным волокном, лучше всего подходившие для новой фабричной технологии[200]. К 1780-м годам рабы в Вест-Индии и Южной Америке производили почти весь хлопок, продававшийся на мировых рынках, и вплоть до 1861 года двигатель промышленной революции работал на этой взрывной смеси из рабства и завоеваний. Джон Тарльтон, успешный работорговец и ливерпульский торговец хлопком, понял, что торговля рабами, экспорт товаров из плантаторских экономик и процветание британского торгового флота были «взаимопроникающими + взаимосвязанными». И это сочетание было колоссально выгодным: хлопок и рабы сделали многих торговцев богатыми, и Тарльтон подсчитал, что его состояние с 1770 по 1800 год утроилось[201].

      Риски и затраты, являвшиеся следствием развития охватившей весь мир системы поставок, могли казаться непреодолимым препятствием для развития хлопковой отрасли. Тем не

198

Alan H. Adamson, Sugar Without Slaves: The Political Economy of British Guiana, 1838–1904 (New Haven: Yale University Press, 1972), 24; Johannes Postma, The Dutch in the Atlantic Slave Trade, 1600–1815 (Cambridge: Cambridge University Press, 1990), 288.

199

См., например: Roger Hunt, Observations Upon Brazilian Cotton Wool,for the Information of the Planter and With a View to Its Improvement (London: Steel, 1808), 3; Chew, History of the Kingdom of Cotton, 28; John C. Branner, Cotton in the Empire ofBrazil: The Antiquity, Methods and Extent ofIts Cultivation; Together with Statistics ofExportation and Home Consumption (Washington, DC: Government Printing Office, 1885), 9, 46; Celso Furtado, The Economic Growth ofBrazil: A Survey from Colonial to Modern Times (Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1965), 97; Caio Prado, The Colonial Background of Modern Brazil (Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1969), 171–73, quote on 458; Luiz Cordelio Barbosa, “Cotton in 19th Century Brazil: Dependency and Development,” (PhD dissertation, university of Washington, 1989), 31; Francisco de Assis Leal Mesquita, “Vida e morte da economia algodoeira do Maranhao, uma analise das relacoes de producao na cultura do algodao, 1850–1890,” (PhD dissertation, Universidade Federal do Maranha, 1987), 50.

200

Beshara Doumani, Rediscovering Palestine: Merchants and Peasants in Jabal Nablus, 1700–1900 (Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1995), 99; William Milburn, Oriental Commerce: Containing a Geographical Description of the Principal Places in the East Indies, China, and Japan, With Their Produce, Manufactures, and Trade (London: Black, Parry & Cº, 1813), 281; Mesquita, “Vida e mort,” 63; Edwards, The Growth of the British Cotton Trade, 83.

201

John Tarleton to Clayton Tarleton, St. James’s Hotel, 5 February 1788, 920 TAR, Box 4, Letter 5 Tarleton Papers, Liverpool Record Office. О торговцах хлопком, владевших плантациями, см.: Sandbach, Tinne & Cº Papers, Merseyside Maritime Museum, Liverpool. О торговцах хлопком, торговавших рабами, см.: John Tarleton to Clayton Tarleton, April 29, 1790, letter 8, 4, 920 TAR, Tarleton Papers, Liverpool Records Office, Liverpool; Annual Profit and Loss Accounts of John Tarleton, 920 TAR, Box 2 and Box 5, Liverpool Records Office, Liverpool.