Чужая кровь. Оксана Семык

длинные конверты с красивыми иностранными марками и с одним и тем же обратным адресом, написанным нерусскими буквами. Не читая и даже не распечатывая, Дед рвал и сжигал эти письма. Очевидно, они были от того, кто когда-то его обидел. Мне нравилось смотреть, как весело пылают эти конверты в большой Дедовой пепельнице. Но однажды, пожалев яркую открытку с видом какого-то города, я попыталась вытащить ее из огня, но тут же получила от Деда по рукам, а открытка почернела и рассыпалась в пепел.

      ***

      Летом Ба увозила нас с братом на дачу. Дед появлялся там наездами, но, к моей радости, даже ночевать оставался редко – служба не позволяла ему отлучаться надолго. Не сковываемые стенами комнат городской квартиры, где каждый угол был заставлен мебелью и завален дорогими безделушками, мы с Андрюшкой пьянели от деревенских просторов и целыми днями шатались по окрестным лугам или загорали у речки.

      Впрочем, после одного происшествия свободу нашу очень сильно ограничили. Сколько же мне тогда было лет? Кажется, двенадцать. Да, точно. А Андрюшке, соответственно, десять.

      В тот день Ба была занята – варила варенье, и мы отпросились гулять одни. Было очень жарко, и, вопреки запрету бегать на речку без взрослых, мы решили искупаться. Сначала мы плескались на мелководье, но потом Андрюшка стал хвастать, что сумеет переплыть нашу речку. Он только месяц назад научился плавать и очень этим гордился. Я стала его высмеивать и обзывать врунишкой. Брат разозлился и поплыл.

      Сидя на песке, я лениво наблюдала, как над водой виднеется его голова и мелькают руки. Кроме меня на берегу лежали несколько дачников, но никто из них не обратил внимания на щупленького мальчишку, бросившего вызов реке.

      Собственно, она была не такая уж широкая, и любой взрослый мужчина, я думаю, легко бы ее переплыл. Может быть, даже Андрюшка смог бы её одолеть, кто знает, но в тот раз ему было не суждено достигнуть противоположного берега.

      Наверное, брата скрутила судорога: где-то на середине реки голова его вдруг ушла под воду, потом появилась вновь, он отчаянно заколотил по воде руками, рот раскрылся в крике, но голоса не было слышно – его сносил в сторону ветер. Я оглянулась на отдыхающих дачников. Никто ничего не заметил.

      На мгновение шальная мысль возникла в моей голове: вот утонет Андрюшка, и Дед будет ласковее со мной, станет больше меня любить, и Ба станет ещё больше уделять мне внимания. Я застыла, глядя на сражающегося с рекой брата.

      Теперь я уже точно не вспомню, что творилось тогда в моей душе, помню только своё бездействие. Меня охватило странное оцепенение. Я словно раздвоилась. Одна моя половина хотела поднять тревогу, позвать на помощь. Другая половина меня словно окаменела, желая, чтобы борьба брата за жизнь скорее закончилась.

      Но тут с берега кто-то разглядел тонущего мальчишку, раздались крики, поднялась суета, и сразу несколько мужчин бросились в воду.

      Через пять минут Андрюшка уже лежал на песке. Глаза его были закрыты, худенькое тело содрогалось, выталкивая