Испытание на прочность. Сборник рассказов. Людмила Николаевна Перцевая

и без прописки едет в Нижний Тагил, где ему обещана помощь. Просьба убедительная – не чинить ему препятствия, помогать по мере возможности и не обижать, поскольку это БОЛЬНОЙ несчастный человек. Благодарю за человечное отношение. Л.И. Глазычева, финансист".

      Полюбовалась на свою охранную грамоту, поставила дату и задумалась.

      Боже ты мой, сколько раз она проходила мимо калек у магазинов, не глядя, кидала мелочь в протянутые ладони старух… Когда, какое колесо прокатилось по этим людям с несостоявшейся судьбой, природой или ближними они были обижены, подавлены – она, Лариса Глазычева, сроду не задумывалась. Она отвечала за свои отчеты, за маму в Петербурге, за выращенный из семечка лимон и синичек за окном. Ни она, ни кто другой не отвечал за Сеню Аникеева. А ведь хотя бы немножко помочь ему – пусть с некоторыми хлопотами, усилиями – можно, были бы живы в душе сострадание и человечность.

      Дверь отворилась, и вошел Сеня. Рукава свитера ему все-таки были коротковаты, как он ни старался их натянуть. Лариса улыбнулась:

      – Сеня, ты хотя бы руки помыл, там ведь на раковинах есть мыло!

      – Да я все равно весь грязный, – удивился Сеня, – меня сейчас отмачивать надо, так не отмыть!

      Он подошел к зеркалу за шкафом и надел шапочку, с тем же шиком, с каким носят их студенты.

      – Ну как, хорошо? – сияя грязной мордашкой, совсем по-детски спросил он.

      Странное они собой представляли зрелище на улице. Лариса в каракулевой расклешенной шубке, шляпе, в замшевых сапогах, и Сеня – в мятом, потерявшем первоначальный цвет пальто, с каким-то опрокинутым лицом. Лариса видела, что на них оглядываются, слушала и не слышала Сенину болтовню. Головная боль то ли от вчерашней переработки, то ли от сегодняшней бестолковщины, не проходила даже на улице.

      И вдруг она увидела Анатолия. Совсем близко, прямо перед собой. Он смотрел на нее с нескрываемым изумлением, на нее и на ее веселенькую шапочку с орнаментом, напяленную на какого-то бомжа.

      – Лариса Игнатьевна, здравствуйте! – дурашливо протянул он, раскинув руки. – А я смотрю и не узнаю вас, где это вы такого чудного кавалера отыскали?

      – Здравствуйте, – холодно ответила Лариса и прошла мимо с перехваченным от обиды горлом. Никогда она не сможет ему объяснить, что с ней произошло сегодня, почему так болит и ноет все внутри, почему она сама ведет этого Сеню на вокзал, почему она чувствует себя виноватой перед заискивающим и счастливым от ее внимания и участия человеком без лица.

      Ни Рае, ни Анатолию она не сможет объяснить свое теперешнее состояние. Неужели он настолько душевно слеп, что не увидел и не понял с одного взгляда то, что смогли понять женщины в столовой, накормившие Сеню бесплатно, что понимают шоферы автобуса, подвозившие его, что тронуло, наконец, Валентину и ее, Ларису…

      Сеня виновато приутих и спросил:

      – Может, я пойду немного впереди?

      – А как же я с тобой буду разговаривать, если ты пройдешь вперед? – улыбнулась ему Лариса. – Ничего, Сеня, рассказывай, я слушаю тебя. Так как