Глубокое синее небо. Иван Александрович Гобзев

из комнаты. Я почувствовал, что ко мне вернулись силы, и принял сидячее положение. Лежать дальше не имело смысла, меня звали солнце, благоухание садов, шёпот ручья и ветер в ивах.

      – Бабушка, мы к ручью! – сказал я, одеваясь.

      – Идите, идите, только вот что, – обратилась она к сестре, – там солнце, возьми-ка мой платок.

      Задумавшись на секунду, она добавила с подозрением:

      – Кстати, а где он?

      Мы с сестрой переглянулись. Дело в том, что белый бабушкин платок мы так ей и не вернули. После того, как мы разорвали его, чтобы повесить тряпочку на жасминовый куст, он совсем потерял вид, и мы решили его не возвращать. Мы подумали так – спрячем его, а бабушка, возможно, и не вспомнит, мало у неё, что ли, других платков.

      – Мы его порвали! – с трагической горечью призналась Эола. Чтобы украсить куст у Медвежьего камня! Прости!!!

      И она зарыдала. Я всегда удивлялся этой её способности взять и заплакать на ровном месте, причём так, чтобы взрослые тут же начали жалеть её, утешать и сюсюкать. В общем, умела она манипулировать людьми. Я-то ни секунды не сомневался, что плачь её неискренний, но исполнялся он, что и говорить, виртуозно. Она всхлипывала и подвизгивала, выла и тёрла глаза, размазывая слёзы по щёкам.

      – Ну что ты, внученька! Ну что ты! – засуетилась бабушка, не успев даже рассердиться. – Что так плакать? Подумаешь, платок какой-то! Я тебе десять таких подарю!

      Она нагнулась и прижала Эолу к груди.

      Видя, что всё в порядке, я решился спросить бабушку:

      – Кстати, а что это за куст с ленточками, ты не знаешь?

      – Знаю. Считается, что если повязать на него ленточку и загадать желание, оно обязательно исполнится.

      Услышав это, я разволновался, причём так сильно, что даже покраснел. Это, конечно, стало всем заметно.

      – Кстати! – вспомнила сестра. – А ты мне ведь так и не рассказал, что загадал тогда!

      На помощь мне пришла бабушка:

      – А вот это ни в коем случае нельзя рассказывать! Иначе не сбудется.

      – Ммм, жаль, – с фальшивым огорчением я покачал головой, – а мне так хотелось тебе рассказать!

      Сестра всё равно допытывалась потом целый день:

      – Я спасла нас от бабушкиного гнева, применив всё моё мастерство, а ты даже не можешь сказать, что загадал! И после этого ты ещё хочешь называться моим братом?!

      – Извини, извини, – разводил я руками, – слышала, что она сказала? Я бы с радостью, но…

      После того случая в Торговых рядах я долго не мог забыть вонь Дороги. Я не понимал, как же там, на той стороне, живут люди, если так воняет во всём Городе. Как они просыпаются и вдыхают первым делом это зловоние, как они ходят по улицам и всё время дышат смрадом помоек. Мне казалось, что у них всегда должно быть плохое настроение.

      Я даже стал видеть кошмары, в которых ощущал запах Города. Мне снилось, что я оказываюсь на помойке и не знаю, как выбраться оттуда, потому что со всех сторон непреодолимые груды мусора. Я просыпался испуганный, вскакивал и дико озирался по сторонам, пока наконец не обнаруживал, что сижу на своей кровати