Полюбить бездушного. Снежана Альшанская

чтобы я залезла в его память? Но ведь это некультурно. Противоречит нормам магической этики. Считывание воспоминаний не возбраняется разве что в суде, чтоб доказать свою невиновность.

      – Я покажу тебе свою память, – говорит Чевинфорд. – Момент, когда я сам работал на Архиепископа и так же, как и ты, был уверен в его святости и непогрешимости. Я был его телохранителем. Считал, что это великая честь. А потом случилось то, что ты увидишь.

      Лезть в его память мне не хочется. Процедура сама по себе неприятная, как для мага, так и для того, чью память читают. Но зато у неё есть один огромный плюс – при чтении памяти невозможно соврать. Я смогу увидеть то, что находится в голове бездушного.

      – Хорошо, – говорю я.

      – Тогда приступай, – кивает он, садится на стул, указывает мне место напротив.

      Я сажусь, смотрю в его глаза, кладу пальцы на его волосы.

      – Я никогда и никому это не показывал, – говорит он, а я уже вижу спиральную радугу. Теперь небеса Тонкого Мира рассекают молнии. Гремит гром. Он сам словно бы против такой процедуры.

      Мне становится то холодно, то жарко. Кажется, что я вот-вот вывалюсь в реальность. Начинает тошнить. Хорошо, что ничего не ела. Гглаза лезут на лоб. сердце колотится как бешенное.

      Вижу человеческие фигуры. Множество человеческих фигур. Они полностью черны и касаются головами небес. Духам не нравится наш ритуал. Они шепчут мне, велят убраться. В один момент мне кажется, что моя кожа мала для меня, в другой что я разваливаюсь на части.

      Начинаю чувствовать воспоминания Чевинфорда. Вижу там любовь, боль, сомнения, отчаянье, страх. Тысячи чужих чувств накрывают меня с головой. Они колючи, будто ежи. Но все же я заглядываю в них. Преодолеваю последний рубеж. Оказываюсь в памяти проклятого капитана.

      Глава 6. Воспоминания бездушного

      Дождь лил как из ведра. Будто бы само море не хотело, чтобы мы продолжали плаванье. Грузные тяжелые капли барабанили по доскам корабля не давая уснуть. Я битый час пялился в какую-то книжечку из тех, что любила Элени.

      В книжке была говорящая свинья по имени Малефарус – все, что мне удалось запомнить. Устал как собака. В итоге мне надоело листать, к тому же сильно захотелось пить. Я поднялся, взял графин. Тот оказался пуст. Зараза! Придется сходить за водой.

      Посмотрел на Элени. Она видела десятый сон. Как ни странно, ей не мешал дождь.

      Все-таки её не готовили в телохранители Архиепископа. Не учили быть настороже даже во сне, слышать шуршание мыши в норе и мгновенно отбрасывать сон в случае чего.

      Спящей она была прекрасна. Я мог часами любоваться на то, как она спит. Чтоб его, думал, так влюбляются только подростки.

      Я склонился, поцеловал её в щеку. Та повернула голову, усмехнулась сквозь сон, повернулась на другой бок и продолжила спать. Я же медленно вышел из каюты, стараясь ступать помягче и не скрипеть прошел возле двери в покои Архиепископа, инстинктивно прислушавшись к окружению.

      Кажется, его Святейшеству тоже не спалось. Из каюты доносились голоса. С кем там он беседует посреди ночи?

      Я