Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый. Нелли Шульман

и не заметила, как все выпила, – изумленно сказала Марта, – мне надо отоспаться…, – засучив рукава рубашки, Марсель взял губку:

      – Нам всем надо, – усмехнулся он, – но ты права, тебе первой. Насчет лета не беспокойся, – добавил он, – моя сестра считает, что чем больше народа вокруг, тем веселей. Особняк стоит на реке, девчонкам и Магдалене понравится в деревне. Мы с Татой возьмем малышку и поедем к морю…, – Марсель прислушался:

      – Что они делают…, – Марта сунула ноги в туфли:

      – Кажется, кто-то звенит бубном. У вас есть бубен?

      Механик споткнулся о стоящие в коридоре пустые коробки. Кот испуганно выскочил на паркет.

      Марта вовремя поддержала Марселя под локоть:

      – Заклею в коробке и никуда не выпущу, – пообещал Механик коту, – ты совсем ошалел с нашими переездами…, – независимо дернув хвостом, кот устроился у двери комнаты, ставшей детской:

      – У нас чего только нет, – заметил Марсель, – видишь, и бубен нашелся…, – Валентина, сидя на кровати, увлеченно трясла игрушкой:

      – Магдалена, она не в такт трясет, – обиженно сказала из-за двери Виктория, – она тебя собьет…, – в голосе девушки слышалась улыбка:

      – Не собьет. Пирожные мы съели, пора за работу. Подпевай, у тебя хорошо получается… – зазвенел серебристый, робкий голос Магдалены:

      Au clair de la lune,

      Mon ami Pierrot,

      Prête-moi ta plume

      Pour écrire un mot.

      Механик шепнул Марте:

      – Ты хочешь с ней поговорить…, – женщина покачала головой:

      – Нет, Марсель. По крайней мере, не сейчас.

      Запечатав в пакет найденные в сейфе пистолеты матери, Джо отдал их месье Ламберу. Он отложил уборку ее комнат на потом:

      – Я достану документы, – он сидел за кухонным столом, – съезжу в банк со свидетельством о смерти, займусь остальными делами…, – горлышко бутылки виски звякнуло о край стакана, – но все это случится потом…, – он раздвинул на кухне шторы.

      Утреннее солнце играло в начищенных медных сковородах, висевших над плитой. Теплые лучи скользили по бело-голубой плитке из Делфта, по закопченному фермерскому брусу под потолком, привезенному из заброшенной гасконской деревни. Связки сушеного красного перца и чеснока пахли уютом. Джо почти послышался голос матери:

      – Ты похудел, милый, – Лаура всегда откармливала его в отпуске, – садись, сегодня потофе, а на десерт клубничный мусс…, – слезы капали в янтарный виски. Джо вытер смуглое лицо рукавом футболки. Он не смог поговорить с матерью:

      – Но и Пьер не смог, – он чувствовал на языке соль, – мы держали ее за руки, когда она уходила, а она смотрела на нас, шевелила губами…, – он плакал, не сдерживаясь:

      – Дедушка не переживет ее смерти, – подумал Джо, – сначала младшая Лаура, потом мама…, – он заставил себя собраться:

      – У него остались мы с Пьером и Хана, он всегда считал ее внучкой…, – Джо хотел позвонить сестре днем, – и тетя Клара