Все сказки старого Вильнюса. Начало. Макс Фрай

конец всегда можно решить, что это мне просто снится, – сказала женщина-амазонка после того, как розовый особняк с колоннами уступил место обычной панельной девятиэтажке, в центре города совершенно неуместной. – Даже удивительно, что я так долго тянула. Сразу надо было себе так сказать.

      Улыбнулся:

      – Если так, значит, я – просто ваш сон. Какое облегчение! Вообще никакой ответственности.

      Женщина адресовала ему изумленный взгляд; секунду спустя оба хохотали, да так, что он начал сползать со стула, действительно чуть не упал, с трудом удержался, да и то только потому, что сумел взять себя в руки и как-то обуздать неконтролируемый смех. Не то чтобы сразу успокоился, но какое-то время спустя это все-таки удалось.

      Пока смеялись, панельная девятиэтажка благополучно канула в Лету, на ее месте возникло сразу несколько домов, довольно высоких, узких, стоящих на небольшом расстоянии друг от друга и соединенных между собой на некоторых этажах аккуратными застекленными переходами. Один красный дом, один черный, два синих, два белых. Интересное архитектурное решение, этакий оммаж Мондриану, никогда ничего подобного не видел.

      – В жизни ничего подобного не видела, – сказала женщина-амазонка. – Прям какой-то Мондриан.

      – Мысли мои читаете.

      – Если вы мой сон, это совсем несложно. А если нет… Все равно не особо удивительно – на фоне всего остального.

      Да не то слово.

      – Я вот сижу и думаю – интересно, в какой момент мне захочется выскочить под дождь? – вдруг сказала женщина-амазонка. – Какое здание будет стоять тогда на углу Майронё и Радвилайте? Что окажется на месте горемычного Бернардинского садика? Вот, кстати, кому должно быть обидно! Только довели до ума, только открыли, и на тебе – пора исчезать.

      – Может, появится еще. Скорее всего, это временно.

      – Все – временно. Вы сейчас о чем?

      – О миражах, конечно. И о дожде. И о нас. Я имею в виду нас, сидящих под этим тентом. Рано или поздно надо будет выходить. И это хорошая новость.

      – Думаете, хорошая? – серьезно спросила она.

      И надолго умолкла.

      Хотел попросить еще одну сигарету, но почему-то постеснялся. Хотя казалось бы, чего уж тут, все свои. Настолько свои, что и подумать страшно: кто-то из нас снится другому, а кто и кому, какая разница, потом разберемся. Сначала бы покурить.

      Но вместо того, чтобы просить, поднялся со стула, просто чтобы размять затекшие ноги. Подошел к самой границе между дождем и защищенным от него пространством, брызг оказалось достаточно, чтобы сразу промокнуть по новой, с ног до головы. Но зачем-то высунул руку наружу, под дождь и держал ее там довольно долго. Думал: «Я люблю тебя больше жизни», как будто и правда надеялся, что иногда мысль становится криком, способным преодолеть расстояние и немощь умолкшего телефона, добраться до адресата, влететь в одно ухо, в другое не вылетать.

      А вслух сказал:

      – Вода как вода.

      – Получилось! – торжествующе объявила женщина-амазонка.

      – Получилось? Что