Три желания. Клара Колибри

изверг за тобой наблюдает, – мне не требовалось объяснений, кого няня имела в виду. Колобок, и правда, хоть и принялся пировать с гостями, но постоянно косился в мою сторону. – Твой сердечный друг жив…пока. Но если покажешь, что убиваешься по нему, то пан Каминьский не откажет себе в удовольствии дорезать его немедленно.

      – Да разве…как может такое твориться? – придушенно зашептала в ее сторону, изображая, что отвернулась туда, закашлявшись. – Это же преступление!

      – Тсс! Ничего-то ясновельможный пан не преступил, он в своем праве. Ты мне лучше другое скажи, девочка. Ночью убегала? Невинности лишилась? Кивни тихонько, если так. Ах, ты же, матка боска! Горе какое! Теперь же и деточке моей не жить! – заголосила Беата, спрятавшись ото всех за спинкой кресла.

      – А что…Алес? Есть ли надежда, что выживет?

      – Что пан Ковальский! У него смертельная рана. А тебе теперь о себе думать надо. Обрекла ты себя, панночка, или на погибель, или на вечные скитания.

      Я хоть и похолодела вся от сообщения, что Алексей был при смерти, но смысл слов няньки уловила. И выходило, что выбор исхода все же был.

      – Скитание! – так и выпалила, свесившись с подлокотника, изображая, что подавилась вином из пригубленного кубка. – Выбираю его! Ты мне поможешь?

      – Да уж не стану смотреть, как гибнет мое чадушко! – Беата сверкнула глазами на Колобка и зашептала мне в ухо. – Веди себя смирно. Сиди, ешь, пей, вся замри. А я побегу кое-что приготовлю. Поняла меня? Будет небольшая заминка, как тебя в спальню отведут, а муж еще не успеет туда дойти, выпивая последнюю напутственную чарку. Вот ею мы и воспользуемся…

      Нянька скрылась за неприметной дверью в стене за спинками кресел, а я принялась водить глазами окрест. Вид открывался, вроде живописного полотна. Как в каком-то музее, историческом или художественном. Холст, масло, сюжетная линия охватила Речь Посполитую, конкретно свадебный пир ясновельможного пана.

      Огромный зал, деревянные круги, подвешенные под высоченными потолками и утыканные свечами, не справлялись с освещением, и дальние углы были прикрыты мраком. Узкие сильно вытянутые стрельчатые окна, что шли по одной стене, свет добавляли, но не так, чтобы много. Конкретно в этом была еще и погода виновата. Она сменилась, и грозила проливным дождем.

      В центре же зала были расставлены п-образно столы. Вот они могли глаз порадовать, потому что были накрыты отбеленными полотнами, нарядно расшитыми узорами, и ломились от угощений. Чего там только не было. Я блюд с жареными поросятами уже насчитала десять штук. А еще была запеченная оленина, курятина, утятина, гусятина, двух баранов какой-то парнишка крутил в камине на длинном вертеле. К этому следовало прибавить еще какие-то лохани с непонятным месивом и, конечно же, блюда с соленьями, куда же без них.

      Про питье следовало заводить отдельный разговор. Все столы были просто утыканы какими-то кувшинами и огромными бутылями с непонятной мутноватой жидкостью. Кстати, именно к ней чаще и тянулись руки гостей. И лили ту жижу они вовсе