Охотник: Правила подводной охоты. Третья раса. Большая охота. Операция «Караван». Дмитрий Янковский

без всяких усилий. Прозрачно-голубая стихия подхватила меня, и я завис в неподвижности на высоте полусотни метров над дном. Его не было видно, только писк устаревшего сонара позволял прикинуть расстояние до него по запаздыванию сигнала. С другого борта в океан рухнул Пас, окутанный пузырьками воздуха. Когда они рассеялись, подобно дыму, я помахал напарнику рукой.

      «Надо было взять компас», – показал он.

      «Нет. У него активный протокол. Оператор маяка сразу поймет, что мы здесь что-то ищем. Сонар нам не даст заблудиться, к берегу глубина уменьшается».

      Двигаться без водомета было непривычно, но на тренировках в учебке нам приходилось пользоваться пластиковыми ластами, закрепленными на ногах, так что они не были нам в новинку. Пас пошел первым, я за ним. Глубину мы держали около пяти метров, чтобы не уходить в зону больших давлений и избежать кессонки при всплытии. Мы довольно быстро скользили в воде, сонар мерно попискивал, посылая сигналы в туманную пучину, простирающуюся внизу, а над головой сверкало ртутное зеркало поверхности моря, сквозь которую били прямые лучи солнца.

      Это было мое первое погружение за последние полгода. Жаб оказался прав – база была спокойной, как заросшее ряской болото. Ни тревог, ни забытых мин, ни пиратов, ни браконьеров. Функции расквартированного на острове отряда охотников заключались лишь в ликвидации последствий тайфунов. Но за все наше пребывание в этих райских, по словам Паса, местах ни один ураган не удостоил нас своим посещением. Многим «дедам» такое положение вещей нравилось – ни забот, ни хлопот. А кому не нравилось, старались перевестись в другие места. Сделать это было непросто – нужен был оперативный повод, то есть надобность в том или ином специалисте в другой точке Мирового океана. Плохо лишь, что навыки специалистов на острове быстро утрачивались, и охотники превращались в почти бесполезный резерв, лежащий на крышах ангаров, покуривающий канабис и гоняющий салаг, чтоб служба медом не казалась.

      Минут через десять мы увидели дно. Было оно здесь неровным, с глубокими трещинами, да и средняя глубина оказалась больше, чем мы ожидали, – метров двадцать.

      «Часов нет», – показал Пас на пальцах.

      Это было проблемой. На такой глубине слишком долго находиться нельзя – азот из вдыхаемого воздуха быстро растворяется в крови, после чего при всплытии вскипает и закупоривает сосуды мозга. Кессонка. Надо либо нырять ненадолго, либо проходить сложный процесс декомпрессии, что без «водолазного мозга» тоже нелегкое дело. «Мозг» можно заменить часами и знанием декомпрессионной таблицы, но я ее последний раз видел на первом году учебки и забыл напрочь. Стало понятно, насколько мы расслабились на этой базе.

      «Нырять нельзя, – ответил я. – Сдохнем на фиг».

      «И что делать? Молчунья подойдет на катере только через час, а выбраться на берег мы тоже не можем – за задницу возьмут с незаконными аппаратами».

      «Значит, будем висеть здесь, пока не дождемся Молчунью», – подытожил я.

      Дно казалось доступным –