Охотник: Правила подводной охоты. Третья раса. Большая охота. Операция «Караван». Дмитрий Янковский

стащил с себя и с нее остатки одежды, и мы прижались друг к другу. Мы какое-то время играли, не давая губам соединиться, а потом, изнемогая от страсти, слились в поцелуе.

      Казалось, остановить нас уже невозможно, как нельзя погасить раздуваемый ветром пожар, но, к моему удивлению, Молчунья вдруг решительно меня отстранила.

      «Я не могу», – она шевельнула пальцами и мотнула головой.

      «Что случилось?»

      «Не знаю. Ты горький».

      «Ты вбила себе в голову неизвестно что, – расстроившись, я сел на подстилке. – У тебя паранойя».

      «Нет. Ты жил на материке, а я на острове. Вокруг меня всегда был океан, и я знаю, как он меняется».

      «Но я здесь при чем?»

      «Не надо было тебе купаться. Не сейчас, не сегодня».

      «Давно я не слышал подобного бреда».

      «Не злись. Я очень тебя хочу, но не могу с собой ничего поделать. Мне кажется, что океан тебя изменил. Совсем немного, но, если мы с тобой соединимся сегодня, произойдет что-то страшное».

      «У тебя кончились таблетки? – догадался я. – Ты боишься залететь?»

      «Да».

      «Но не обязательно…»

      Она сжала мои пальцы, не дав договорить.

      «Не надо. Я так не хочу. Давай лучше завтра».

      Я готов был всерьез психануть и еле сдерживался. Молчунья оделась, и я последовал ее примеру, уже зная, что ничего не будет. Внезапно и оглушающе ринулись на меня звуки мира – добровольная глухота развеялась без следа, сделав окружающее привычным, пыльным и плоским. Ветер перестал быть живым существом, став обычным потоком воздуха. Он грохотал в ушах и разбивал море о камни. Чайки кричали над головой.

      – Чертова дура! – сказал я вслух. – Маньячка хренова.

      С ней и раньше такое бывало, но тогда она хоть не прикрывала свои отказы всякой мистикой. Это меня взбесило больше всего. Горький я ей! Ничего умнее не выдумала!

      – Ну и иди к черту! – выкрикнул я, зная, что Молчунья меня все равно не услышит. – Уродка!

      Психика у нее действительно была надломленной. То вспышки гнева ни с того ни с сего, то нытье без всякого повода. С одной стороны, все это понятно – физическая ущербность без следа не проходит, но с другой – почему я это должен терпеть?

      Молчунья подошла ко мне сзади и потянула меня за локоть, привлекая внимание.

      «Не обижайся», – она умоляюще глянула мне в глаза.

      «Не буду. Просто ты сама хотела, я же чувствовал».

      «Да. Но что-то случилось, и я теперь не могу. Хочу, но не могу. Так бывает. Если бы с тобой такое случилось, я бы не обиделась».

      Жар во мне остывал – медленно, неохотно, оставляя после себя настоящую, не придуманную горечь.

      Глубина шутников не любит

      Молчунья растолкала нас с Пасом еще до подъема. «Забыли, что мы идем на тунца?» – шевельнула она пальцами перед моим лицом.

      – Барракуда! – ругнулся я вслух. Пришлось одеваться и плестись в умывальник.

      «Я буду на катере», – сообщила Молчунья.

      В ее взгляде мне померещилась