Марсианские хроники. Полное издание. Рэй Брэдбери

подняла на него глаза, удивляясь сама себе. Озадаченно поднесла ко рту руку. Солнце садилось, и, по мере того как дневной свет угасал, дом закрывался, будто огромный цветок. Между колоннами подул ветерок, на огненном столе жарко бурлило озерко серебристой лавы. Ветер перебирал кирпичные волосы миссис К, тихонько шепча ей на ухо. Она молча стояла, устремив затуманившийся взор золотистых глаз вдаль, на бледно-желтую гладь морского дна, словно вспоминая что-то.

      Глазами тост произнеси,

      И я отвечу взглядом, —

      запела она тихо, медленно, нежно.

      Иль край бокала поцелуй —

      И мне вина не надо [2].

      Миссис К повторила мелодию, уже без слов, закрыв глаза, и руки ее словно порхали по ветру. Наконец она умолкла.

      Мелодия была прекрасна.

      – Впервые слышу эту песню. Ты сама ее сочинила? – строго спросил он, испытующе глядя на нее.

      – Нет. Да. Право, не знаю! – Она была в смятении. – Я даже не понимаю слов, это другой язык!

      – Какой язык?

      Она машинально бросала куски мяса в кипящую лаву.

      – Не знаю. – Через мгновение мясо было готово, она извлекла его из огня и подала мужу на тарелке. – Ах, наверное, я просто придумала весь этот вздор, только и всего. Сама не понимаю почему.

      Он ничего не сказал. Смотрел, как она погружает мясо в шипящую огненную лужицу. Солнце скрылось. Медленно-медленно вошла в комнату ночь, темным вином заполнила ее до потолка, поглотив колонны и их двоих. Лишь отблески серебристой лавы озаряли лица.

      Она снова стала напевать странную песню.

      Он вскочил со стула и гневно прошествовал к двери.

      Позднее он доел ужин один.

      Встав из-за стола, потянулся, поглядел на нее и, зевая, предложил:

      – Съездим на огненных птицах в город, развлечемся?

      – Ты серьезно? – спросила она. – Ты не заболел?

      – А что тут странного?

      – Но мы уже полгода нигде не были!

      – По-моему, неплохая мысль.

      – С чего это вдруг ты так заботлив?

      – Ну, хватит, – брюзгливо бросил он. – Поедешь или нет?

      Она посмотрела на седую пустыню. Две белые луны вышли из-за горизонта. Прохладная вода гладила пальцы ног. Легкая дрожь пробежала по ее телу. Больше всего ей хотелось остаться здесь, сидеть тихо, беззвучно, неподвижно, пока не свершится то, чего она ждала весь день, то, что не должно было произойти и все же могло, могло случиться… Душа встрепенулась от нежного прикосновения песни.

      – Я…

      – Для тебя же лучше, – настаивал он. – Поехали.

      – Я устала, – ответила она. – Как-нибудь в другой раз.

      – Вот твой шарф. – Он подал ей флакон. – Мы уже который месяц никуда не выезжали.

      – Если не считать твоих поездок в Кси-Сити два раза в неделю. – Она избегала глядеть на него.

      – Дела, – сказал он.

      – Дела? – прошептала она.

      Из флакона брызнула жидкость, превратилась в голубую мглу и, трепеща, обвилась вокруг ее шеи.

      На

2

Стихотворение Бена Джонсона в переводе Я. Берлина.