Закваска. Робин Слоун

«Очень хорошо». Она вытащила зазубренный нож и скомандовала мне порезать хлеб, а сама отправилась на поиски чего-то еще.

      Раз в квартал Андрей уговаривал шефа Кейт взять к себе в услужение руки-роботы, и раз в квартал они совершали какой-нибудь чудовищный промах. Последняя рука стояла в углу выключенная, подпертая шваброй, ожидая, пока ее отвезут обратно в ЦОЗ. Мы научились всему, чему только можно, а яйца разбивать не научились.

      Я последовала указаниям Кейт и отрезала два толстых куска. Кейт вернулась, неся соль и масло, и обильно намазала и посыпала оба куска. «Вот так». Ярко-желтое масло укрыло хлеб, как одеяло. Кристаллы соли блестели. Это показалось мне лишним.

      Кейт подняла свой кусок, как будто говоря тост, и сказала: «Уж лучше ешь каждый день вот это, а не эту вашу сопливую дрянь».

      Она откусила кусок.

      – Ну ты даешь! – она прожевала, откусила еще и повторила. – Ну ты даешь! Ты могла бы его продавать.

      Я ответила, что Арджун мне сказал то же самое.

      – Арджун ничего в этом не смыслит. А вот я знаю, о чем говорю. Это настоящий хлеб. Ну ты даешь! А мне продашь?

      Она испытующе посмотрела на меня. Это была не просто дружеская похвала «вау, ты могла бы его продавать», это была хладнокровная оценка человека, который провел много времени, размышляя о том, что является, а что не является коммерчески сообразным (прибыльным, выгодным).

      Другими словами, это было серьезное предложение.

      Я сказала, что да, продам.

      – Какая у тебя производительность?

      – Небольшая. Я могу за один раз испечь две буханки, то есть четыре штуки будут готовы, наверное, за пару часов.

      – Мне нужно восемь как минимум. Вы, ребятки, много жрете.

      Я сказала ей, что смогу испечь восемь. Я понятия не имела, как именно, но так я ей сказала.

      – Приноси на следующей неделе, – сказала шеф Кейт. – Будет пробная неделя, с понедельника по пятницу, лады?

      Лады, согласилась я, даже не прочувствовав до конца всю важность момента. Может, во мне еще жило ощущение повседневного чуда от процесса выпечки, а может, роль сыграл тот факт, что я никогда раньше не делала ничего, что могло бы вызвать такую искреннюю реакцию. А оказалось, что искренняя реакция – это круто. Весело.

      – Я плачу Эверетту Бруму по пять долларов за штуку, и тебе буду платить столько же – твой хлеб столько стоит. Оплата в течение тридцати дней – принесешь мне счет.

      Оплата! Счет! Я упивалась всем этим.

      – Увидимся в следующий понедельник, – сказала шеф Кейт. – Рано утром!

      Я вернулась к себе за стол, улыбаясь – или, если честно, идиотски лыбясь. Кажется, раньше за рабочим столом со мной такого не случалось. Закваска с Клемент-стрит тоже была счастлива – она весело пузырилась, – а на моем рабочем месте легонько пахло бананами и тихо пел мазгский хор, кто бы ни был этот самый мазг.

      От: Бео

      ПРИВЕТ, ЕДОК НОМЕР ОДИН! Твой хлеб выглядит отлично. Я очень рад, что ты его испекла. Он пахнет бананами, хоть чуть-чуть?

      Мы