Пока дышу. Dum spiro spero. Наталья Ильина

только мне это кажется глупым? – неожиданно рассердилась Натали. – Встретить кого-то нормального, совершенно адекватного, провести вместе несколько часов и снова уйти бродить в одиночестве по опустевшему, совсем недружелюбному миру?» Что-что, а недружелюбие и пустоту она смогла оценить во всей полноте за три месяца своих скитаний. Привычка считать дни, усвоенная в «Орлином гнезде», позволяла ей точно знать, какой нынче день, а тяжёлые мужские часы, прощальный подарок Колина Милза, исправно показывали время. Главное, не забывать каждый вечер подкрутить колёсико завода. И Натали не забывала. На ночь заводила их, вспоминая худое нервное лицо умного бесстрашного парня, который пробыл с ними так недолго. Как помнила каждого из ребят и девочек, переживших апокалипсис в заповеднике.

      – Трой! – внезапно решилась она, не давая себе времени отступить.

      Взгляд парня обрёл осмысленность, в нём даже проскочила искорка любопытства.

      – Не ходи на север. Давай пойдём вместе? На юг.

      Ну вот. Она это сказала. Кровь прилила к лицу, и Натали с недоумением прислушалась к себе, к совершенно забытому, далёкому, как сон, чувству неловкости, неизвестно почему захлестнувшему её.

      – Думаешь, там лучше? – проигнорировав её «вместе», спросил парень, забавно заломив бровь, отчего мрачноватое выражение лица показалось ей по-детски наивным.

      – Не знаю, но я пришла с северо-запада. И там нет мест, где было бы лучше, чем вот здесь, сейчас. Долину Миссури погубили плотины. На той стороне, ближе к Блэк Хиллс, есть люди. – Она замолчала, прикрыв глаза. Выдавила, удивляясь, что это до сих пор может причинять боль: – Еле ноги унесла. И климат там резкий. Севернее я не была.

      – Климат и здесь не подарок. Не Флорида, прямо скажем. Я думал под торнадо попадём ночью…

      Едва заметное облегчение, померещившееся Натали в ответе, заставило сердце забиться чуть чаще. Она опустила глаза, опасаясь выдать отчаянную надежду, которую зародил его тон. Заострённым обломком гладкой палки, служившей в прошлом рукояткой какого-то инструмента, она приподняла полоску мяса, подрумянившуюся, истекающую соком, и, сдвинув жестяной лист с углей, торжественно произнесла:

      – Можно есть!

      ***

      Розовая мгла рассвета таяла на горизонте. Тучи исчезли, словно их никогда и не было. Натали помедлила и оглянулась. Кромка крыши приютившего их на ночь сарая ещё виднелась, а вот Трой и Бади уже исчезли, затерялись в высокой траве.

      Ей было горько от того, что он не согласился продолжить путь вместе. Собственное одиночество ощущалось сейчас особенно остро. Уходя всё дальше на юго-восток по бесконечным пологим холмам и равнинам Ист-Сайда, Натали не уставала поражаться огромности этой земли и бездонности неба, гигантской чашей опрокинутого над дикими полями. Там, в Чёрных горах, где ей пришлось расти, небо пряталось за нависающими скалами и макушками сосен. Никто не смотрел вверх, опасаясь свернуть шею на скользких