Вывоз мусора. Константин Шеметов

погибли, катаясь на лыжах в украинских Карпатах (и предоставив юному астроному самостоятельно разбираться и со звёздами, и с родословной). Тем не менее в тринадцатом Тони успешно окончил университет и устроился лаборантом, преподавателем и «открывателем звёзд» в Государственный астрономический институт имени П. К. Штернберга (ГАИШ).

      И снова мусор. Видно, Тони начертано: даже в ГАИШе он занимался мусором. Правда, космическим, но велика ли разница? Мусор как данность. Мусор повсюду, он вездесущ, а его следы, не сомневался астрофизик, как ничто другое указывают на присутствие жизни. К тому же – время. Время и космический мусор были излюбленной темой Гомеса. «Земля и время, – записал он как-то, – что осенние листья. По осени от нападавших листьев Земля становится тяжелей, и время на ней замедляется». Романтик, короче. Время у него то замедлялось, то ускорялось – шёл ли дождь, падал снег или он влюблялся. С приходом Путина на третий срок любовь в России стала невозможной, вот он и уехал (Антонио Гомес – астрофизик из института Штернберга, а теперь дворник в португальском Vila do Conde).

      Скажем так: космическое пространство полно мусора. Мусор летает там, и зачастую отличить его от планет (или тех же звёзд) почти невозможно. Глядя из России, похоже, что звёзды, а из Vila do Conde – нет, всё же мусор. Да и сама РФ выглядела помойкой. От неё дурно пахло, внизу копошились мухи, а над мухами кружил Владимир Путин в образе поливальной машины. «Дорожного пылесоса», – смеялся Гомес, но как-то с грустью, ведь не до смеха было: «пылесос» Путина забирал воздух. До последней молекулы забирал воздух свободы.

      Дышать было нечем, зато мусора прибавлялось. РФ буквально утопала в мусоре, да и сами русские, как не раз уже убеждался Тони, – результат отрицательного отбора: худшие из тех, кто выжил, и лучшие из убийц.

      В этой связи его «одиночные пикеты» представлялись Гомесу как своего рода наказание: за то, что молчал, пока жил в РФ (а должен был бы кричать во всю глотку), за то, что занимался не пойми чем, да ещё в государственной шарашке (а свободный человек не должен работать на тюремщиков), и за то, что вообще считал себя русским (а не португальцем, коим был его прадедушка, или подданным британской королевы, по примеру его прабабушки).

      За всё это он и наказан, не сомневался дворник, и ведь прав был, зараза – в РФ не додумались даже до раздельного сбора мусора. Мусор в России сваливали в кучу (еда ли это была, пластик или металл), а местные позже (или птицы) как-то сами всё подъедали. Особенно ценными считались западные продукты, изъятые из магазинов под видом испорченных. И хоть вид у этого «пармезана» был так себе, его и птицы клевали, и люди таскали. Мешками, можно сказать, таскали: притащат домой, съедят – и на выборы (любимого президента на пятый срок!). А ведь до выборов ещё дожить надо – невесёлая перспектива.

      Придя в себя после «пикета» (второе августа, утро, Конди), он тем не менее задумался: КАК? Каков механизм «наказания», и за счёт чего (какой энергии) этот механизм работал? Ведь ясно же – ничто не берётся из ничего. Мусоровоз,