В поисках Галатеи. В семи книгах. Всеволод Кукушкин

мужчин, встречавшихся по пути на лестнице. Иные только языком не цокали, разглядывая Дашу почти со всех трехсот шестидесяти градусов.

      В главном зале, где собственно должна была открыться выставка, уже толпились десятка четыре людей, в большинстве своем знавших друг друга. Так что Паша быстро начал раскланиваться и ручкаться, замечая при этом, как его знакомые смотрят на Дашу. К нему обращались по разному – кто называл его «Дон Пабло», кто «Павлушей», а кто и «Павло». И хотя он раскланивался со всеми любезно, но в нем начиналось какое-то внутреннее кипение, ему хотелось отомстить всем неизвестно за что. «Домой приедем, я тебя так оттрахаю, что обо всех новых знакомых позабудешь», сказал он про себя, не понимая, к кому именно ревнует спутницу. Даша держалась скромно, вежливо улыбалась, что-то отвечала и все время подчеркивала, что она здесь с Пашей, к которому недавно приехала, и вот он ее «вывел в свет».

      – О, а вот и Дон Пабло со своей сеньоритой, – раскинув руки, двинулся к ним Мишель Бородянский, заговоривший довольно громко. – Где же ты такую Дульсинею скрывал?

      – Это моя муза, – отрепетировано сообщил Паша.

      – Молодец, с такой Музой сделаешь что-то значительное. Одобряю,

      Мишель Бородянский был на десять лет старше Паши, выставлялся многократно, удачно продал несколько работ заезжим американцам, а потому держался уверенно, но не свысока.

      Выставка была симпатичная, два десятка картин маслом в необычной технике, чтобы почувствовать рельеф стволов деревьев, особенно в зимнем пейзаже стволы берез, смотреть картины нужно было метров с двух – трех. Видно было, что автор охотно работает мастихином, сейчас это модно, и производит на зрителей хорошее впечатление.

      В углу зала стоял стол под скатертью с бутылками белого и красного вина, которое два официанта наливали в пластиковые стаканчики – приличия соблюдены, но без шика, хрусталь отменяется.

      Когда они вернулись в мастерскую, Даша достала из своей маленькой сумочки несколько визитных карточек, которые ей сунули незаметно от Паши его коллеги.

      – Господи, и он туда же! – воскликнул Павел, увидев выведенные витиеватым шрифтом с завитушками имя и фамилию – Дмитрий Ижорский.

      – Ты его хорошо знаешь?

      – У него в юности среди наших ребят прозвище было «лобковед», – припомнил Паша..

      – А что это значит? – Даша была даже озадачена.

      – В классе, когда рисовали обнаженную натуру, он тщательнее всех нас у натурщиц лобки выписывал. Каждый рыжий волосок, каждый завиток, каждую складочку.

      – Вы же еще мальчишками были…

      – Ага. И он очень обижался, когда подходил преподаватель и просто мягким карандашом заштриховывал эту часть. Остальное у него было написано средненько. И вот, сразу на тебя запал… Козел похотливый. Ладно, встретимся, я ему дам разок в торец.

      – Не надо, он мне ничего не предлагал. Так, только какой-то комплимент отвесил.

      – Вот и я ему отвешу… комплимент.

      Паша