Служил Советскому Союзу!. Виктор Блытов

почти закончил поворот на фарватер для следования в базу между скалами Унковского и островом Аскольд.

      Красота была неописуемая. Находившиеся в ходовой рубке любовались дальневосточными красотами.

      – Ты посмотри по носу дельфинчики прыгают – сказал громко, сидевший в своем кресле заместитель командира корабля по авиации полковник Пинчук.

      – Все бросились смотреть на дельфинчиков, выпрыгивающих прямо из под носа корабля.

      Но безусловно большее внимание всех привлекали, торчащие из воды скалы Унковского. Белой пеной внизу виднелись бьющиеся о них волны. И в этом сверкании бьющихся об их подножье волн, особенно выделялась голубизна, доходящая до синевы залива разрезаемого кораблем на две части. И все это в лучах заходящего солнца радовала глаз. Каждый раз, когда проходили в непосредственной близости от этих скал, все, находившиеся в ходовой рубке, с волнением смотрели на громады, высунувшиеся из воды. Наверно не одну жертву они нашли в бушующем море.

      – Брест я Кас …… – внезапно прервался голос оперативного дежурного.

      Мансур с изумлением посмотрел на пульт командира корабля и только сейчас внезапно заметил, что в ходовой рубке воцарилась жуткая, пугающая душу тишина.

      Не только на полуслове замолчала связь, пропало и мерное, всегда успокаивающее журчание штурманских и других приборов, погасли лампочки всех приборов.

      – Корабль не слушается руля, рулевое устройство обесточено! – произвел доклад высокий старшина 2 статьи, стоявший у рулевой колонки.

      На старых кораблях в ходовой рубке был большой штурвал, вращающий баллер руля. Сейчас вместо него на большинстве военных кораблей стояла рулевая колонка, на которой находилось небольшое колесико, которое и было собственно штурвалом. Правда, на каждом корабле, как резервный вариант в кормовой части, сохранилось штурвальное колесо, но находилось оно в румпельном отделении. При необходимости управление кораблем можно было перенести туда.

      Нос «Бреста» находился на повороте для выхода на фарватер, но корабль уже медленно проходил эту линию и двигался дальше в сторону зловещих бурунов, торчащих из воды, как огромные пальцы, названные на карте как «камни Унковского». Ход у корабля 18 узлов – это много.

      – Минут через пять или десять воткнемся – мелькнула зловещая мысль у вахтенного офицера, бросившегося к машинным телеграфам.

      Все в ходовой рубке стояли, как парализованные. Настолько это было неожиданно. Обычно питание на кораблях было двухбортным и в случае отказа основного питания автоматически подключалось питание другого борта. А сейчас ничего не включилось, и это было странным, тем более на ходу корабля вблизи скал, при прохождении узкости, на повороте.

      Командир, до этого спокойно сидевший в своем кресле и читавший какие-то документы, уловил эту зловещую тишину, окинул ходовую рубку взглядом и отбросил на пол документы выскочил из своего кресла. Опережая вахтенного офицера,