Мартовские дни 1917 года. Сергей Мельгунов

меня сюда. Теперь вам все ясно?

      – Почти, – ответил молодой человек, бросая на работника подозрительный взгляд, – но разве Пьер хочет говорить со мной о чем-то серьезном?

      – Кажется.

      – Ты ничего не знаешь?

      – Представления не имею, только он непременно ждет вас в гостинице.

      – Буду.

      – А обо мне вы позаботились, господин Филипп?

      – Да, я все устроил.

      – В самом деле?

      – Честное слово! Ты теперь мой, я купил тебя у Пьера за четыре собаки и бочонок с порохом.

      – Это не дорого.

      – Он черт знает как дорожил тобой.

      – Я думаю! Он с трудом найдет другого такого, как я.

      – Теперь все устроено, и ты можешь быть спокоен.

      – Благодарю. Я ваш и телом, и душой на два года, потом я буду свободен.

      – Решено.

      – Да здравствует веселье! Я не променял бы свое нынешнее положение даже на сто луидоров с изображением французского короля… Кстати, я принес ваше ружье, пороховницу и мешок с пулями.

      – Зачем?

      – Неизвестно, что может случиться, беда приходит очень быстро, а, по-моему, нет ничего глупее, чем дать себя убить ни за что ни про что.

      – Ты прав, пожалуй.

      Говоря таким образом, Филипп взял ружье, зарядил его и положил возле себя. Авантюристы отдыхали долго, жара была так сильна, что они предпочли переждать зной, прежде чем отправились в путь. Было около пяти часов вечера, когда они наконец подумали об отъезде. Питриан сложил свою палатку из тонкого полотна, перекинул ее через плечо, оседлал лошадь. Филипп уже хотел на нее садиться, когда собаки вдруг навострили уши и начали настороженно лаять.

      – Это что такое? – спросил Питриан. – Разве здесь в окрестностях есть испанцы, мои добрые собаки?

      Собаки устремили сверкающие глаза на работника и завертели хвостом, повернув голову к тропинке, которая вела в город.

      – Посмотрим, что там такое, мои красавчики, – сказал Питриан и, бросившись к дереву, ухватился за ствол и влез наверх с быстротой и ловкостью обезьяны. Через несколько минут он спустился.

      – К нам едут гости, – сказал он.

      – Хорошо, будем же вежливы и приготовим им достойную встречу, – смеясь ответил Филипп. – Много их?

      – Человек двадцать, насколько я мог различить.

      – Немного.

      – Я тоже так думаю. Кроме того, они кажутся мне довольно мирными людьми. Это лансерос, провожающие носилки, запряженные лошадьми.

      – Хорошо. Пусть себе едут.

      Через несколько минут неподалеку послышались бубенчики лошадей и хлопанье бича майораля7. Оба авантюриста решительно встали с ружьем в руках посреди тропинки.

      – Стой! – закричал Филипп громовым голосом.

      Но этот призыв запоздал – при неожиданном появлении авантюристов лошади и солдаты остановились как бы по взаимному уговору: до того безумная отвага этих двоих испугала проезжавших. Авантюристы обменялись насмешливой улыбкой и, небрежно взяв ружья под мышку, подошли к носилкам.

      – Куда

7

Майораль – здесь: старший погонщик.