Курганник. Николай Немытов

дороги, кладбища и скрипучей телеги, влекомой понурой клячей. Телега, везущая покойника. Везущая Виктора Ковалева. Оцепенев от ужаса, он видел, как темнеет небо, надвигается сумрак и тускнеет солнце, а свет его становится неживым, электрическим.

      Горячее коснулось плеча покойника.

      – Что?!

      – Да ничего. – Макар протягивал другу бутылку с водой. – Попей, умойся. На тебя смотреть жалко. Это жара.

      – Да, жара. Спасибо, – прошептал тот, хватая бутылку обеими руками.

      – Да, пожалуйста, – пожал плечами Зот. – Не смотри долго на траву – в глазах потемнеет.

      От слов его Виктору полегчало – пригрезилось, значит.

      Было около пяти вечера, когда они подъехали к дому Макара. Жара стала спадать, солнце клонилось к западу за Шпареву балку.

      – Вот спасибо, Вадим Спиридоныч! – поблагодарил Зотов, снимая с воза свою «Украину».

      – Всегда пожалуйста, – пробурчал Спиридоныч, проверяя упряжь.

      Когда кузнец отошел к калитке, старик горячо шепнул Виктору на ухо:

      – Тот парубок – Макаркин прадед. Ен об этом никому не рассказывает.

      Виктор удивленно уставился на старика. В ответ тот многозначительно подмигнул: смекай, мол.

      – Чего он тебе нашептал? – От Зота не ускользнул их разговор.

      – Да так просто, – пожал плечами Ковалев. – Стращает все.

      – Ага, и всем говорит, что тот паренек мой прадед.

      Виктор хмыкнул: интриги как при французском дворе. Меньше всего хотелось встревать в них со своими мерками.

      – А разве нет?

      – Доля правды в его балачке есть, но очень малая. Спиридоныч у нас известный рассказчик.

      – Что-то ты меня совсем запутал, Зот, – обиженно пробурчал Виктор, глядя вслед удаляющейся бричке.

      – Не напрягайся, Кова. Относись к старику как к Гансу Христиану Андерсену, и все будет нормально.

      Едва Макар ступил во двор, под ноги к нему бросился Рафинад. Радостно лая, щенок вертелся у ног, и хозяину пришлось поднять собачонка на руки.

      – Э нет! Целоваться не будем. – Зотов отстранился, когда Рафинад попытался лизнуть его в щеку.

      Щенок присмирел, но короткий хвостик продолжал неустанно вертеться от радости.

      На веранде друзей уже ждал накрытый стол. Ароматы печеного, свежей зелени и чего-то сладкого вскружили Виктору голову. Желудок отозвался голодным спазмом.

      – Ну-ка, Рафинадус, иди гулять. – Макар отпустил собачонка во двор. – Сюда нельзя, – погрозил он пальцем.

      Щенок понял слова хозяина, порог не переступил, но и от двери не ушел, усевшись на бетон.

      Кузнец повесил рюкзак на крючок на стене.

      – Хозяюшка! – позвал он, заглядывая в кухню. – В огороде, наверно, – заметил Макар. – Тогда пошли. В душе помоемся.

      Глава 7. Вечер обещал быть томным

      Легковерен женский нрав,

      И изменчив, и порочен.

Ф. Шиллер. Поминки

      Петр вошел в бар, приподнял зеркальные очки. Она, как