Мистер Эндорфин. Олег Батлук

на погибель.

      В обществе и одной такой отдельно взятой красавицы я обычно мгновенно распадаюсь на атомы. А тут целый склад Афродит.

      Абсолютно машинально, помимо своей воли, я начал красавиц разглядывать. Конечно, не как доктор на приеме, без фанатизма, но, поскольку их там было штук тридцать, у меня ушло по две секунды любования в среднем на каждую. И в итоге получилось, что я безнаказанно пялился на них почти минуту. Молча, не говоря ни слова и не моргая.

      Все эту бесконечную минуту девушки, все как одна, в свою очередь, выжидательно смотрели на меня. Когда я это понял, мой конфузомер опасно зашкалил. А тут еще одна из красоток театрально кашлянула и недовольно подбоченилась, слегка изогнувшись в талии и качнув бедром. От этого ее движения мои очки моментально запотели. Надо было как-то размораживаться и спасать положение.

      Не знаю, зачем я сказал то, что сказал в следующую секунду. Можно подробно описать, как работает последний айфон. Но как работает доисторический телефон-автомат с дисковым набором и торчащими наружу проводами в сельпо глухой деревушки, науке не известно. Вероятно, в моем отказавшем мозге всплыло нелогичное дискретное воспоминание о каком-то советском фильме про сельское хозяйство.

      Одним словом, я сказал:

      «Здорово, бабоньки!»

      И, услышав сам себя, тут же вспотел весь целиком вслед за очками.

      «А вы Артур?» – спросила ближайшая ко мне красавица и пальнула в меня таким взглядом, что я потом неделю хромал на одну ногу.

      «Нет, Артур не стал бы говорить „здорово, бабоньки”», – ответила ей вторая красотка.

      «И майку в джинсы не стал бы заправлять», – добавила третья.

      «И вообще», – подытожила четвертая.

      Все они одновременно посмотрели на меня так, как будто это я убил Лору Палмер.

      Кое-как я выбрался из комнаты на негнущихся ногах обратно в коридор.

      Вот так выпал мне в жизни один-единственный шанс побыть Артуром – и я его бездарно профукал.

      А майку в джинсы с тех пор я больше не заправляю.

      9. Пока грохочущая слякоть

      Женщин следовало бы ограждать от пьер-ришаров законодательно: власти не представляют реальный масштаб этой проблемы.

      Я не помню, когда именно случилась эта история. Тогда на улицах Москвы впервые появились фонари с датчиком движения. Подходишь к столбу – лампочка включается. Фонарь рад твоему появлению и аж светится в твоем присутствии.

      Стояла поздняя осень, ноябрь. «Стояла» – правильное слово, хорошее. Оно довольно точно передает ощущение поздней осени в Москве. Все застывает, коченеет, включая кровь в жилах. Мир вокруг затихает. Но только это такое своеобразное затишье, затишье перед каким-то неведомым тотальным коллапсом. Голубям и то лень гадить на тебя сверху.

      Я шел от метро домой. На душе было слякотно, под ногами тоже.

      Я поравнялся с этим новым чудо-фонарем. Чудо-фонарь включился, и я на мгновение поверил, что мир распахнул мне навстречу свои объятья. В следующее мгновение чудо-фонарь снова выключился.