Система современного римского права. Том IV. Фридрих Карл фон Савиньи

Если бы стороны проявляли осторожность: сначала выражали бы полное содержание своего соглашения (о капитале и процентах), а затем в конце добавляли общую формулу «ea omnia dare spondes? spondeo», то стипуляция, бесспорно, охватывала бы все части обещания, включая проценты. То, что они были неточны в этом и не применяли правильную форму, не должно было идти им во вред, как некоторые другие нарушения древней строгой формы. Следовательно, до некоторой степени симулировали полную форму тем, что в конце действия повторяли формулу стипуляции, высказанную в середине всего действия. Этот более свободный подход к стипуляции был абсолютно аналогичным тому подходу, согласно которому уже во времена древних юристов разрешалось спрашивать и отвечать на иностранном языке, на разных языках и не дословно однообразно, что не подрывало действительность стипуляции.

      с) Наконец, соглашение о процентах наряду с простым займом чаще всего ведет к путанице и послужило поводом для ошибочного понимания некоторых трудных фрагментов в римском праве, отчего это необходимо рассмотреть подробнее.

      Если мы сопоставим сначала заем с только что рассмотренной стипуляцией, то обнаружим высказанное правило, что к займу можно правомерно добавить все то, что допустимо в стипуляции:

      «Omnia quae inseri stipulationibus possunt, eadem possunt etiam numerationi pecuniae: et ideo et conditiones»[200].

      Так как только что было показано, что позже соглашение о процентах наряду со стипуляцией было разрешено в качестве основания иска, то указанная последовательность привела бы к допущению такого же эффекта наряду с займом, чему не препятствовал бы ее строгий контрактный характер (который не был строже, чем у стипуляции). Я говорю, что так должно было бы быть, если быть последовательным, и в случае с займом в деньгах, и в случае с займом в иных «количествах». Эта последовательность на самом деле была реализована и признана во втором случае займа (зерном и т. д.), как это будет показано ниже. Зато в случае денежного займа дело обстояло иначе, но причиной этого отличия был не характер контракта, а скорее совершенно особенный характер иска, предписанного исключительно для этого контракта.

      Ведь единственно возможным иском из денежного займа была certi condictio, в Intentio которой обязательно следовало называть определенную денежную сумму, которой должна была соответствовать Condemnatio. При таких обстоятельствах у судьи не было иного выбора, кроме как либо оправдать, либо присудить к названной сумме. Если бы в решении он увеличил эту сумму на обещанные проценты, то он должен был бы возместить все это за счет собственного имущества[201].

      Основание правила, высказанного в столь многих фрагментах, заключается только в том, что в случае денежного займа никогда нельзя предъявлять иск о взыскании процентов, если эти проценты не были обещаны в стипуляции[202]. Если же причина заключалась в этом, т. е. в формуле иска, а не в характере контракта, то было совершенно непоследовательно сохранять это правило в Юстиниановом праве (в котором полностью исчезли исковые формулы); от него уже здесь следовало бы отказаться полностью[203].

      То,

200

L. 7 de reb. cred. (12. 1).

201

Gajus, IV, § 52: «alioquin litem suam facit».

202

L. 24 pr. de praescr. verb. (19. 5); L. 10, § 4 mand. (17. 1); L. 11, § 1 de reb. cred. (12. 1); L. 3, 7 C., de usur. (4. 32); Paulus, II, 14, § 1. Отличие от предшествующего случая, в котором соглашение добавлялось к стипуляции, заключалось в том, что здесь чисто формальную ошибку исправляли путем нестрогого толкования, поскольку это воспринимали так, будто формулу стипуляции высказывали только в конце всего действия. Такой подход был невозможен при займе, так как в процентах фикция займа не имела бы никакого смысла, а без нее у иска из соглашения не было бы основания для возникновения. Впрочем, высказанное правило нельзя понимать так, будто подобное соглашение было совершенно недействующим; оно не должно было обосновывать только иск, но из него возникала naturalis obligatio (L. 5, § 2 de sol. (46. 3); L. 3, 4, 22 C., de usur. (4. 32)). В этом не сомневались даже самые строгие юристы.

203

Сомнительна трактовка nauticum foenus, при этом об иске не сообщается (L. 5, § 1, L. 7 de naut. foen. (22. 2)). В данном случае, возможно, всегда использовали стипуляцию, но и без стипуляции можно, пожалуй, допустить иск согласно принципам безымянных контрактов. Ведь форма займа была при этом лишь внешним проявлением, а на самом деле это была дача суммы с риском утраты с встречным обещанием большей суммы на случай, если утраты не происходило, т. е. сделка по форме do ut des.