Герой должен быть один. Генри Лайон Олди

старею, молодеть не молодею, а помирать не собираюсь. И без того, почитай, два обычных человеческих века прожила – и еще поживу. Павшие умны, понимают: нельзя старой дуре Галинтиаде помирать, ждут ее в Аиде, ох ждут… Не успею с Харонова челна сойти – сразу вцепятся, как да что! А вот придет нужный день, вернутся Павшие в мир, посыплются с Олимпа возомнившие себя богами – там и я помолодею на радостях! Мудры Павшие, справедливы, не забывают слуг своих верных…

      – Знаю, Своя, – глухо отозвался Эврит, сплетая длинные сильные пальцы и слегка передернувшись, когда Галинтиада вспомнила о «слугах верных». Видать, не любил басилей Ойхаллии слова «слуга».

      – Знаю, что не забудут Павшие ни тебя, ни меня… и потому я здесь. И еще потому, что Павшим нужен Безымянный Герой, сын Алкмены и узурпатора.

      – Я знала об этом задолго до его рождения, – Галинтиада презрительно плюнула в костер; Эвриту показалось, что плевок не долетел до крайней головешки, шлепнувшись на траву, – но при этом слюна с шипением испарилась, что, похоже, удовлетворило старую карлицу.

      – Для того я и приехал в Фивы, – жестко бросил басилей Ойхаллии, по-прежнему стоя и возвышаясь над Галинтиадой как гора. – Я и мой сын Ифит. Мы приехали учить мальчишку – тому, чему надо, и тому, как надо.

      – Твой сын – Свой? – быстро спросила старуха.

      – Ну… будет, – чуть запнулся Эврит.

      – Тогда он не сможет учить как надо.

      – Как – буду учить я. Наездами. И то когда мальчишка подрастет. Не могу же я постоянно торчать в Фивах!

      – Павшие не против?

      – Они не против.

      – Значит, так тому и быть. Жаль, что это будешь не ты…

      – Ничего. Зато здесь есть ты, Галинтиада. Жертвы приносятся?

      – Странный вопрос. Как и раньше, раз в полгода.

      – Почему не чаще?

      – Ты всегда был тороплив, Эврит…

      – Это потому, что я не хочу прожить два человеческих века в ожидании!

      – И все равно – ты слишком тороплив. Или тебе надо, чтобы Алкид сошел с ума до назначенного срока? Не подгоняй стрелу в полете, ученик Сребролукого Аполлона!

      По телу Эврита пробежала судорога.

      – Метко бьешь, Галинтиада… Ладно, оставим. Ты знаешь, что через день состоится состязание лучников за право учить Безымянного Героя?

      – Знаю. Ты действительно стал старше, Свой. Прибыл совсем недавно и уже успел…

      – Да, я многое успел. И мой сын Ифит – мой сын и мой ученик, только мой, а не Аполлона! – будет спорить с Миртилом, нынешним учителем Алкида.

      – И это знаю, – еле заметно усмехнулась карлица.

      Эврит слегка приподнял бровь.

      – А знаешь ли ты, дочь Пройта, что проигравший будет принесен в жертву сыну Алкмены?! – торжествующе произнес, почти выкрикнул он.

      Старуха задумчиво поковыряла клюкой в углях костра, взметнув сноп искр.

      – О да, теперь я знаю и это… Только знает ли об этом учитель Миртил?

      – Узнает. И согласится.

      – Да уж, согласится, – закивала старуха, с некоторым уважением поглядывая