Путевые записки эстет-энтомолога. Виталий Забирко

одного обстоятельства…

      – Сидеть! – заорал я и выхватил парализатор.

      Он застыл с приподнятой рукой, будто я уже нажал на спуск. Меня охватила оторопь. Чёрт, будь проклята его замедленная реакция! Будь проклято его гипертрофированное чувство самосохранения! Пожалуй, я действительно не учёл одного обстоятельства: он никогда не решится на американскую дуэль – кто выстрелит раньше? – без стопроцентной гарантии своей жизни. Стрелять я не собирался, но он ведь этого не знал! Переиграл я сам себя…

      «Что делать? Что же делать? – лихорадочно билась мысль. – Как выйти из этого положения?»

      Спасла положение неожиданная зарница где-то далеко-далеко за горизонтом у меня за спиной.

      «Откуда на Пирене грозы?» – удивился я и, хоть и с опозданием, но, надеясь, что реагирую натурально, оглянулся.

      Как взметнулась рука Тхэна, я не видел, но ветвистую молнию, сорвавшуюся с его пальцев, заметил краем глаза. Со страшным грохотом молния вонзилась мне в грудь, швырнула на тент, и я, ломая стойки и кутаясь в полотнище тента, покатился по земле. Дико заверещали долгоносы, галопом уносясь прочь.

      Притворившись мёртвым и благодаря судьбу, что сорванное полотнище тента не закутало мне лицо, я из-под полуприкрытых век наблюдал за Тхэном. Некоторое время он смотрел на меня, а потом стал медленно, словно оглядывая окрестности, поворачивать голову. Вначале в одну сторону, почти на сто восемьдесят градусов, потом в другую. Когда его взгляд скользнул вдоль берега, я увидел, как зелёный мигающий огонёк активированной гильзы пространственной свёртки, установленной последней вблизи лагеря, разбрызнулся беззвучными искрами. Вот, значит, что имел в виду млечник под неучтённым мною обстоятельством.

      «Клюнул. И на это ты тоже клюнул», – подумал я, осторожно просовывая под тентом руку к пряжке ремня на поясе.

      Тхэн запрокинул голову и уставился на звёзды. Затем, не отрывая взгляда от неба, медленно лёг навзничь, сложил на груди руки и перестал дышать. И тогда началось. Из тела Тхэна поднялся светящийся пар, который мгновенным рывком собрался в шар над грудью хакусина, и уже этот шар стал медленно, подобно цветку, раскрываться крыльями млечника.

      И когда млечник полностью развернул свои крылья, и они стали вибрировать, готовя психофага к прыжку в n-мерность, я расщёлкнул пряжку на ремне и нажал спрятанную в ней кнопку. И млечник навечно застыл в метровом кубе нуль-темпоральной ловушки. Самой совершенной ловушке в мире для кого бы то ни было.

      Есть! – чуть не заорал я, титаническим усилием разорвал спеленавший меня тент и вскочил на ноги. Нервная дрожь била меня, как в лихорадке. С трудом оторвав взгляд от пойманного млечника, я поднял глаза к небу.

      Ну! Ну, когда же? Что они тянут?!

      Чтобы сбить нервное напряжение, я начал считать про себя секунды.

      Мгла пала на тридцать второй. Пятикилометровый купол волновой защиты отрезал меня, участок реки и огромную площадь долины от всего мира. Погасли звёзды, и теперь лишь светильник автоматического сачка