Путевые записки эстет-энтомолога. Виталий Забирко

сентенции с некоторым предубеждением: скажите пожалуйста, кто будет есть бутерброд, даже если он упадёт на землю маслом вверх?

      Вода закипела с наступлением сумерек, когда я, наконец, не жалея, подбросил в огонь большую охапку хвороста. Совершенно неожиданно в лагерь вернулись долгоносы. Ноги у них подкашивались; они жалобно скулили, и жались поближе к костру. На спине у одного долгоноса я заметил глубокие борозды от когтей тигра. Только долгоносов мне сейчас и не хватало! Я швырнул в них горящей головнёй, долгоносы шарахнулись в сторону, но далеко не ушли.

      Осторожно прихлёбывая из кружки горячий чай, я проводил взглядом быстрый экваториальный закат Пирены. С наступлением вечера Тхэн успокоился, сел на землю, а когда на небе высыпали звёзды, наконец открыл рот.

      – Господин Бугой, – спросил он неожиданно хорошо поставленным голосом, – так как вы всё-таки собираетесь ловить млечника?

      Сердце ёкнуло, но я не подал вида. Транслингатор молчал – Тхэн говорил на чистейшем интерлинге, позаимствовав лексику у дикторов Галактического вещания.

      Я отхлебнул из кружки и лишь тогда сказал:

      – Вопрос поставлен неверно. В нём две ошибки. Первая – не как я его собираюсь ловить, а на что.

      – Хорошо, – согласился Тхэн. – На что вы собираетесь ловить млечника?

      – На его гипертрофированное чувство самосохранения, – как можно более самодовольно заявил я. Только откровенная, неприкрытая наглость могла мне сейчас помочь. – Стоило только объявить по Галактическому вещанию цель моей экспедиции, как млечник тут же заинтересовался моей персоной и последовал за мной.

      Некоторое время Тхэн молчал, переваривая мои слова. Затем тем же ровным дикторским голосом поинтересовался:

      – А в чём же состоит вторая ошибка в моём вопросе?

      Я искренне рассмеялся. Надеюсь, искренность у меня получилась натуральной.

      – Ты употребил глагол «поймать» в будущем времени, а нужно – в прошедшем. Млечника я уже поймал, – проговорил я с расстановкой. – Когда млечник понял, что проникнуть в мою психику ему не по силам, он атаковал моего проводника. Откуда млечнику было знать, что пирениты – единственные в Галактике гуманоиды, которые полностью владеют своей психикой, и что они предпочтут убить своё сознание, лишь бы не отдать его на съедение тебе, Papilio galaktikos!

      На этот раз млечник замолчал надолго. Но когда он вновь заговорил, голос его звучал по-прежнему ровно и спокойно.

      – Вы извратили мой вопрос так, как вам это выгодно. Я же хотел узнать только то, что спросил.

      Что ж, в логике ему не откажешь. Здесь он прав.

      – Ну и что? – нагло заявил я.

      – А то, что пока я в этом теле, вам меня не достать.

      – А куда ты денешься? – фыркнул я. – Выйдешь из тела, как миленький! Ни один абориген тебя к себе в сознание не пустит. Далековато ты от них, да и силы твои на исходе. Они просто отшвырнут тебя, как котёнка, и ты снова очутишься в теле Тхэна. Да и будь ты