Ключ от королевства. Марина и Сергей Дяченко

      – …Давайте не принимать скороспелых решений. У нас еще неделя спокойного пути как минимум, а вас, канцлер, я попрошу очень подробно расписать все достоинства вашего предложения… и недостатки, разумеется, какими вы их видите.

      Моя ладонь из синей и толстой на глазах становилась белой и щуплой, как раньше. Боли я по-прежнему не чувствовала.

      – Вас, господа советники, я попрошу заняться разведчиками, меня смущает недостоверность новых сведений…

      Он выпустил мою руку:

      – Гарольд, я тобой недоволен.

* * *

      Бедный Гарольд! Мне даже стало его жалко. Он выбрел из шатра, еле волоча ноги. Чтобы ободрить учителя, я догнала его и сказала как могла весело:

      – А я не испугалась.

      Он посмотрел на меня, и я отстала. Не нужно ему было мое ободрение. Ему нужно было, чтобы я провалилась сквозь землю, и чем скорее, тем лучше.

      – Гарольд! – от одной из хозяйственных повозок его окликнула мать. – Что случилось?

      – Ничего, ма. Все прекрасно.

      В голосе его был такой траур, что мать забеспокоилась всерьез:

      – Ты был у короля?

      – Я занят, ма!

      И, чтобы показать матери, что действительно не находит ни минутки свободной, Гарольд взял меня за шиворот и потащил туда, где бродили, пощипывая травку, наши кони.

      Я молчала и не сопротивлялась. Видно же, что человек не в себе.

      Он выпустил мой воротник. Я чуть не упала.

      Он отошел в сторонку и сел на поваленный ствол ко мне спиной.

      – Зачем ты била по траве посохом? – спросил бесцветным голосом.

      – Потому что испугалась. Ты меня испугал.

      – Я испугал, – повторил он с горькой иронией.

      – Послушай, Гарольд… То есть, скажите, мастер… А Оберон… то есть его величество, он может любые раны вот так, не глядя, исцелять?

      Он так долго молчал, что я уже думала – не ответит.

      – Нет. Только те раны, что нанесены обыкновенными, немагическими… животными. Ну и людьми из «толстого» мира. А когда мы перейдем границу… Слушай, ты в самом деле такая тупая?

      – От идиота слышу, – сказала я холодно.

      И мы поругались навеки.

* * *

      Заночевали на берегу реки, на холме, где поддувал ветерок и комары почти не кусались. Лошади паслись в темноте, тихонько пофыркивали. По всему лагерю горели костры. Люди бродили от огня к огню – бывало, что стражник подсаживался к поварам, а егерь – к музыкантам. Кто-то пел, и очень здорово пел, прямо за душу брало. Почти везде смеялись – путешественники еще не устали, у них было легко на сердце, они без сожаления бросили все, что было в прошлом, и с надеждой шли теперь в будущее…

      Мне неохота было сидеть у костра рядом с насупленным Гарольдом, и я пошла прогуляться. Спустилась к реке; здесь было очень шумно от лягушачьего кваканья. Потрогала рукой воду – нет, купаться рано, еще холодная.

      Хотя кто-то купался.

      Плескался, нырял на самой середине реки. Покрякивал от удовольствия. Мужчина. Мне стало неудобно: ясно же, что он