Тяжкое золото. Александр Минченков

её, пока она здесь, в конторе, чтоб без глаз посторонних сработать. Соображаешь?

      – Отчего не соображаю-то. Просто чем спешнее получится, тем быстрее и товар в руках щупать будем, – с облегчением поддакнул Пестриков, осознавая, что Федот Степанович весьма заинтересовался необычной сделкой.

      – Хм, чудно как-то, карта якуту нужна, – хмыкнул Плешев. – Ладно, нужна – так сделаем. Руки-то у нас, откуда надо растут.

      – Только вот что, Степанович, ты для этого дела подмоги двумя лошадками, вторую для сотоварища. Один-то я не поеду, всё ж за двумя перевалами стойбище якута. Тайга всё ж, да и изюбрятины, глядишь, притараним. Надоело эту заезженную конину жрать, а говядину, сам знаешь, иной раз и с душком выдают. Это вас, конторских, по-иному кормят, а здесь хоть душу отвести.

      – Ну, хватит стонать. А это решим, от таёжной свеженины начальство приисковое не откажется, так и скажу, мол, хочу отправить пару человек за диким мясом, вот и оправданье будет. А кто сотоварищ-то? Надёжный?

      – Надёжней не бывает, – заверил Пестриков.

      – Смотри, Роман, тут сам знаешь, каков риск.

      – Всё будет как надо, уверяю, Степанович. Ну не враг же я себе и тебе тоже.

      – Смотри… – ещё раз предупредительно наказал Плешев Пестрикову. – Ну ладно, ступай, а то от дел меня служебных отвлёк.

      «Слава богу, поверил, значит, всё сладится. Есть чем порадовать Упыря…» – с облегчением вздохнул Пестриков, покинув контору.

      – Что я гутарил: ты жох тот ещё, любому мозги затрёшь, – хлопнул рукой Упырь Пестрикова по спине, после того, как Пестриков передал свой разговор с Плешевым. – Как только карту нарисует, сразу и двинем. Тут у меня чуть лучше план образумился: не будем мы на Плешева деньги тратить.

      – Как? Он же карту запросто так не отдаст, – опешил Пестриков.

      – Ты, Рома, не сомлевайся, карту он нам отдаст и в лучшем виде.

      – Так он сразу и сдаст нас начальству, вот и будут знать, для чего и куда мы двинули.

      – И не только карту и оружие в руки молчком передаст.

      – А это ещё как? Убить, что ль, задумал? – Пестриков вскинул испуганные глаза на Рябова.

      – Да не пугайся ты, словно стая волков за тобой гонится. Припрём поздно вечером одинокого в конторе, чтоб окромя его никого там не было, по морде дам раз для острастки, свяжем, вот ему и алиби, что он сбоку припёка. А для властей вроде – налетели, ограбили и были таковы. Понял?

      Пестриков озадачился изменением плана Упыря: «Ну, авантюрист, до чего ж коварный этот Упырь, точно упырь натуральный…»

      – И ничего твой Плешев никому не скажет, он же не дурак и не враг себе. Сам подумай, как заикнётся, так его голова первая упадёт, а не твоя. На кой ему языком болтать, коль карту сам рисовал и дал беглецам, да он скорее язык проглотит, чем про карту обмолвится.

      – Ну, так-то оно и так, казалось бы… – вслух начал было размышлять Пестриков.

      – Только так и не иначе, – утвердительно махнул рукой Рябов, дав понять – разговор на эту тему окончен.

      С