Новогодние истории. Симона Вилар

и легкий девичий смех послышался.

      – Человеком захотел стать, нелюдь? О таком я еще не слыхивала. Забавно мне это.

      Она снова засмеялась, потом засмотрелась на что-то внизу, словно забыв про домового духа. А он уже не мог молчать:

      – Ты, птица Сирин, мудрая и могущественная. Преврати меня в человека!

      – Не могу, – зевнув, отозвалась Сирин. – Такое под силу только могущественным чародеям.

      – Знаю, знаю, – махнул лапкой Домовенок. – Мне даже имя называли одной такой чародейки. Малфридой кличут. Княгине Ольге она служит.

      – Ольге? – всплеснула крыльями Сирин, словно улететь хотела, перья черные растопырились. – Даже называть не смей при мне эту отступницу киевскую!

      Она прошлась по бревну охлупня, переваливаясь и цепляясь за него когтистыми лапами. Казалось, еще миг – и взлетит Сирин, исчезнет. Но потом она опять поджала лапы и присела, опустив голову между высоких крыльев. И снова ее большое белое лицо нависло над распластавшимся на тесовой кровле Домовенком.

      – Знай, предала нас Ольга! В нашем краю живет, но чужому Богу поклоняется, древний покон не уважает. А ныне, гляди, в беде оказалась, но помощь от Малфриды принять не пожелала. Ведьма-то ее сразу явилась, узнав про набег половецкий, обещала помочь… Не приняла ее княгиня. Сказала, что только ее Бог сможет помочь граду, что все в Его воле. Но я-то знаю, что княгиня больше надеется на тех гонцов, что отправила она к сыну своему Святославу еще до того, как печенеги град обложили. Вот и молится, чтобы успели они воителя-князя призвать на помощь. Ха! – скривила губы в усмешке Сирин, голову откинула, лапами орлиными заскребла по ребру охлупня. – Забавно все это. Ибо знаю, что не успеет сюда Святослав до того, как печенеги горящими стрелами укрепления града зажгут. А они готовятся, мне это ведомо… И как запылает все вокруг, ворвутся степняки на Гору, порушат все да пограбят. И не смогут устоять оголодавшие киевляне. Но это хорошо. Будет и мне о чем песнь сложить.

      Домовенку не было дела до того, что будет с защитниками Киева. А вот то, что Малфрида могущественная была где-то здесь, его взволновало. И стал он упрашивать Сирин помочь ему встретиться с чародейкой. Ведь говорили ему, что только Малфрида владеет умением превращать нелюдь в человека.

      Сирин подняла крылья и опять опустила – словно девица руками всплеснула.

      – Сам не знаешь, чего хочешь! Станешь человеком – долго не проживешь. Ибо нелюди трудно с человечьей душой ужиться. Тяжело это для нее, волнений слишком много, сердце не выдержит. Нужно ли тебе это?

      – Я и без того долго не проживу, пропаду, когда избушка моя рухнет. Даже домовым настоящим побыть не случилось… А человеком мне давно пожить хочется. Помоги, вещая! – упрашивал Домовенок.

      Чудо-птица уставилась на него темными немигающими очами. А потом сказала:

      – Печальной будет твоя история, но это-то мне и любо.

      И, сказав это, взмахнула широкими крыльями и скрылась в ночи. Домовенок не знал, что и думать: послушает ли его Сирин? Исполнит