Ужель та самая Татьяна?. Клементина Бове

знаю я Кайеботта», – сказал Евгений.

      «Вот это да! Ты всё на свете знаешь!»

      Что ж, поневоле выдала Татьяна

      Всю мелкость своей темы без обмана.

      Но всё ж, стараясь сгладить впечатление,

      В подробности ненужные пустилась:

      Ведь в умозрительном своём труде

      О силе жидкости в работах Кайеботта —

      Воды проточной, иль дождя, иль речки —

      Она стремилась противопоставить

      Его предметную манеру – той мазне,

      Какой прославились его великие собратья,

      Слюнявой, вязкой и слащавой.

      Говорить больше не о чем. На душе погано.

      «Следующая – Библиотека имени Франсуа Миттерана».

      Оба выходят из вагона. Входят на эскалатор. Бедная Татьяна

      Левую ногу неловко загородила правой —

      Чтоб не было видно стрелки на колготках.

      Ох. Как неуклюже.

      Спросила будто случайно:

      «Так похороны твои недалеко?»

      «Нет. Да успею. Пройдусь пешком».

      Задумчив Евгений.

      На лбу появились лёгкие морщинки;

      А ведь их не было когда-то,

      Хотя она и могла их предвидеть,

      Ведь помнит, какой это был юный сноб, вечно всем недовольный.

      Он в юности отчаянный был спорщик

      И мировой скорбью полон.

      Она ж мечтам предпочитала предаваться

      И плыть по воле волн.

      И вдруг она спрашивает у самой себя, уж не влюблена ли она в него до сих пор.

      «А классно пересечься так, случайно», —

      Сказал на эскалаторе Евгений.

      Миллион вопросов можно тут задать —

      Ни одного не задаёт Татьяна;

      О чём же мысль её? Как не влюбиться?

      Да чёрта с два! Боится оступиться

      Иль за ступеньку шарфом зацепиться:

      Недавно показали по ТВ

      Про случай страшный: некто, обмотавши шарфом шею,

      Так, чтоб конец болтался до земли,

      Вступил на эскалатор, не заметив,

      Как злополучный шарф застрял в ступеньках;

      И шарф пижона насмерть удавил.

      «Оставишь мне свой номер?» «Да. Конечно!»

      Звонит ему с мобильного. Он – ей;

      Нет, телефон за десять лет не изменился.

      Нет, её номер у него не сохранился.

      «А как там Ольга?» – он спросил лениво,

      Когда проталкивались сквозь толпу.

      «Прекрасно. Знаешь, у неё две дочки».

      «Вот малышу прекрасные кузины!»

      Историю со значком она уже позабыла.

      Но подвернулся случай объяснить ему, в чём дело: «Знаешь, я совсем не беременна. Просто прицепляю это, чтобы мне уступали место в метро…»

      Евгений от души расхохотался,

      Сам удивился такому лёгкому смеху;

      Вдруг показалось ему на секунду,

      Что он – не он, а подснежник, крокус,

      Тот цветок, что пробивает зимнюю ледяную корку

      И жадно вдыхает морозный чистый воздух.

      Кто не смеялся так, тот вовсе не жил.

      «Я говорил себе, что ты слишком молода для такой ответственности».

      «Мы всегда чувствуем себя слишком юными