Зима. Али Смит

в меховых киверах и красных мундирах. Это было бы бесподобно. Ну, или в Музей истории науки, где можно увидеть собственные кости сквозь кожу рук.

      (Ах!

      У головы не было никаких рук.)

      Ну, я могла бы нажимать на кнопки вместо нее – на все эти интерактивные штуки, могла бы делать все это вместо нее, если она не может делать это сама. Или «Виктория и Альберт»[6]. Такая красотища, что восхищает и стар и млад. Музей естествознания. Можно спрятать ее под пальто. Я возьму большую сумку. Прорежу отверстия для глаз. Сверну и положу на дно сумки шарф, джемпер, что-нибудь мягкое.

      Голова на подоконнике нюхала остатки чабреца из супермаркета. Она зажмуривалась – похоже, от удовольствия. Терлась лбом о крошечные листочки. Аромат чабреца наполнил кухню, и растение опрокинулось в раковину.

      Пока оно там лежало, София открыла кран и полила его.

      Потом она села за стол с чашкой кофе. Голова пристроилась рядом с вазой для фруктов – яблоками, лимонами. Стол стал похож на шуточный арт-объект, инсталляцию или полотно художника Магритта «Это не голова»; нет, на голову Дали или Де Кирико, но только смешную, на Дюшана, пририсовавшего усы Моне Лизе, даже настольный натюрморт Сезанна, который, с одной стороны, всегда тревожил Софию, а с другой – освежал, учитывая, как он демонстрирует, хоть в это и трудно поверить, что яблоки и апельсины могут быть голубыми и фиолетовыми, ведь ни за что нельзя поверить, что в них действительно есть эти цвета.

      Недавно в одной газете она видела фотографию со стеной из людей, стоящей перед стеной в Лувре, на которой висит «Мона Лиза». Сама-то она видела настоящую «Мону Лизу», еще до того, как родила Артура, то есть тридцать лет назад, и даже тогда трудно было что-нибудь разглядеть из-за довольно большой толпы, стоявшей перед картиной и фотографировавшей ее. К тому же шедевр оказался поразительно маленьким – гораздо меньше, чем она ожидала от такого знаменитого шедевра. Возможно, из-за толпы перед ним он просто казался визуально меньше.

      Но разница в том, что теперь люди, стоявшие перед ним, даже больше не поворачивались к нему. В основном они стояли спиной к картине, фотографируясь на ее фоне. В наши дни это старинное полотно высокомерно улыбалось в спину людям, державшим над головой свои телефоны. Люди, казалось, салютовали. Но кому или чему?

      Пространству перед картиной, где люди стояли, не глядя на нее.

      Самим себе?

      Голова на столе подняла брови. Она по-монализовски ухмыльнулась, словно могла читать ее мысли.

      Как смешно. Как остроумно.

      «Национальная галерея»? Ей бы понравилась «Национальная галерея»? «Тейт Модерн»?

      Но все эти места, если даже они сегодня открыты, закроются к обеду, как и большинство мест, да и в любом случае – поезда, в сочельник…

      В общем, Лондон отменяется.

      Что же тогда? Прогулка по скалам?

      А что, если голову сдует в море?

      От этой мысли защемило в груди.

      – Куда бы я сегодня ни отправилась, можешь пойти со

6

Музей Виктории и Альберта в Лондоне – крупнейший в мире музей декоративно-прикладного искусства и дизайна, основанный в 1852 г.