Убийца. Николай Животов

казни. Кусты и деревья запрыгали у него в глазах. Руки и ноги казались парализованными.

      – Тумба, Тумба, – послышался крик сзади него. – Сюда!

      Тумба повернулся в его сторону и легкими скачками в одно мгновение очутился тут.

      – Вот он, бери его. Я вернулся на твои свистки и случайно наткнулся на него.

      Сенька не верил своим ушам. Это говорил Федька-домушник, его сообщник и неразлучный друг, товарищ.

      Рядом с Федькой стоял Пузан, тоже вернувшийся на свист.

      – Спасибо, товарищи, – произнес Тумба, – но откуда ты, Федька, знаешь, зачем я давал свистки и кого мне нужно.

      – А нешто мы не видим, – показал Федька на опаленную хижину, – и не догадываемся? – ткнул он пальцем на Сеньку.

      – Ой, так ли, – произнес Тумба, подходя к Сеньке. Он осторожно, точно гадину, надавил сначала коленом в спину Сеньку, затем осмотрел его карманы, сапоги и вытащил из-за пазухи большой нож. Обезоружив врага, он взял его за шиворот, вытащил на лужайку и здесь, скрутив руки и ноги веревками, положил на спину.

      – Надо наших подождать. А ты, Федька, покажи-ка за пазухой?

      Домушник добровольно вытащил такой же большой нож, как и у Сеньки.

      – Я не расстаюсь с ним, – произнес он.

      – Даже когда к товарищам в гости идешь? Постой! Мы тебя попросим подробно рассказать, где ты расстался с Сенькой!

      – Я его встретил в версте отсюда, – произнес Пузан, – и мы вместе вернулись.

      – Он сам пошел сюда?

      – Нет, я сказал ему, что нужно идти, а то…

      – А то насильно поведут! Т-а-ак! Я думаю, – заметил Тумба, – что все это дело рук Федьки, потому что Сенька не мог один все это устроить! Он и ходить еще не может после порки!

      Между тем обитатели Горячего поля продолжали собираться на лужайке. Когда набралось человек тридцать, Тумба объявил, что можно начинать.

      – Ну-ка, Федька, выходи.

      Домушника поставили рядом с лежавшим Сенькой.

      – Смотрите, братцы, подвиг этих товарищей, – указал Тумба на свою опаленную хижину, обложенную хворостом и камнями. – Кто-то задумал меня вместе с семьей заживо спалить? Казнь хорошая и верно рассчитанная, потому что если бы не проснувшийся ребенок, то меня с Настенькой не было бы теперь в живых! Чье это дело? Федька! Говори.

      Федька упал на колени.

      – Клянусь всем, что есть у меня святого!

      – Стой! – резко воскликнул Тумба. – Ничего святого у тебя нет, и никаким клятвам твоим никто не поверит. Говори, что хочешь, а мы знаем, как поступить.

      – Он, – Федька указал на Сеньку, – заставил меня собирать хворост и камни. Я ничего не знал, а когда он велел таскать к будке, я убежал. Больше ничего не знаю!

      – Врешь! Тебя Пузан поймал за версту, а если бы ты тогда убежал, когда хворост таскать начали, то был бы у себя в лавре! Говори, где был!

      – Я… я… я смотрел из-за кустов, что хочет делать Сенька.

      – Смотрел? И рисковал попасться из-за любопытства? Врешь, не похоже это на тебя! Если ты остался, то ради одного из двух: помочь Сеньке или спасти меня!