Подземные куколки. Наталья Брониславовна Медведская

банально! – возмутилась Тоня. – Будто в дурном кино, застать подругу со своим парнем. А ты знаешь, Ксюша, я что-то такое подозревала. Мила смотрела на Олега далеко не по-дружески.

      Мать, стоя у зеркала, закрутила волосы в плотную гульку, заколола шпильками, да ещё пригладила ладонями выбившиеся волоски.

      – А я верю Миле, раньше никаких отношений у неё с Олегом не было. Она бесхитростная девочка, совершенно не умеет врать, да и выглядела больно потрясённой и расстроенной. Переживает за Женьку. Боится, что та натворит глупостей.

      Тоня швырнула толстый иллюстрированный журнал, который с интересом рассматривала на диван и громко возмутилась:

      – Переживает она. За каким чёртом тогда к Олегу лезла.

      Критически оглядела старшую сестру. По её мнению, с прилизанными волосами та выглядела строгой учительницей или балериной на пенсии. К тому же полное отсутствие макияжа делало лицо невыразительным.

      Ксения Матвеевна усмехнулась, сразу догадавшись о мыслях младшенькой. Много раз Тоня убеждала её подумать о себе. Мол, сколько ещё ты будешь носить траур по мужу.

      – А знаешь, я всегда считала: Олег не пара Женечке. Сколько раз ей это говорила. Она у меня огонь, егоза одним словом. А он спокойный, рассудительный, даже немного флегматичный. Ей бы найти по себе, такого, чтоб горели одним пламенем.

      Тоня покачала головой.

      – Наша Женька адреналинщица, по краю ходит, ей как раз тихий и смирный мужчина нужен. Мы устали за неё волноваться. А Олег хоть и не огонь, но такой красавчик.

      Ксения Матвеевна не согласилась.

      – С ним она быстро соскучится. Может, к лучшему, что всё так вышло?

      Женька разозлилась и с силой толкнула балконную дверь, заставив мать и Тоню подпрыгнуть на диване.

      – Конечно к лучшему! Это же замечательно, когда тебя предают друзья.

      Лицо Тони покрылось пятнами, несмотря на свой не юный возраст, она всегда удивительно быстро краснела. Кожа на высоких скулах заалела маками. Глаза, похожие на Женькины и цветом, и разрезом, посветлели. Все женщины их семьи обладали необычными глазами, они меняли цвет от настроения, становясь сине-зелёными от обиды, расстройства или смущения, до светло-зелёных, прозрачных от злости. Из-за голубоватых белков цвет радужки казался ещё ярче. Широко посаженые, чуть миндалевидные они являлись главным украшением их лиц. А у Женьки к необычным глазам добавлялись и пухлые соблазнительные губы, вернее пухлая лишь нижняя, верхняя была аккуратная, будто вырезанная резцом. В отличие от Тони Женька сохранила естественный русый цвет волос и не заморачивалась со стрижкой, просто укоротила волосы до плеч и часто носила на макушке заурядный хвост. Но главным отличием от матери и тётки было выражение её лица: упрямо-любопытное, заинтересованно-шкодливое. Будто она ещё удивлялась всему в мире и одновременно делала ему вызов.

      – Когда-нибудь ты доведёшь меня до инфаркта, – возмутилась Ксения Матвеевна, окидывая дочь быстрым взглядом. В нём чувствовалось