И расставил Паук свои сети. Инесса Давыдова

в Управление, напарники разложили на столе материалы дела. Терентьев убрал с доски маршруты передвижений полковника и распечатки звонков. Нашел в деле фото татуировки, которую сделали эксперты еще при первом осмотре Низовой, и повесил его на доску.

      – Это первая подобная татуировка в деле? – спросил Герман.

      – Нет, – ответил майор и снова зарылся в бумагах.

      Через несколько минут на доске уже висели девять фотографий с идентичными татуировками.

      – Как на лошадях тавро ставил, – с холодной злостью произнес Герман.

      – Метка Паука, – отозвался Терентьев. – Раньше такие тату мы находили только на трупах.

      Изучая фотографии, Герман подумал, что перстень – это улика номер один. Именно он связывал убийцу с жертвами, а значит, его должны были непременно приобщить к делу и исследовать эксперты.

      – Перстень, которым он прижигал, в уликах?

      – Нет. При задержании кольца на нем не было.

      – Как это?

      – Ни на нем, ни в доме его не было, – повторил Терентьев.

      Герман нахмурился, между бровями пролегла глубокая складка.

      – Вряд ли кто-то целенаправленно искал перстень.

      – Повторяю, перстня там не было, но если ты сомневаешься, поезжай сам на место преступления. – Майор сложил руки на груди. – Софиев тебя отвезет.

      – А ты не поедешь?

      На этот раз в Германа полетел разгневанный взгляд.

      – Сегодня будут проводить следственный эксперимент. Напомни, чья это была идея? Но это еще не все. Собрали записи со всех камер в радиусе пятисот метров. Тоже твоя идея? Кому-то теперь придется все это просматривать!

      – Так вот как ты думаешь! – Герман усмехнулся. – Пришел какой-то умник, понимаешь ли, и давай тут всех учить, как нужно работать!

      – Ты забыл добавить: «Пришел из санатория, из которого еще никто к работе не возвращался».

      Терентьев был прав: из заведения, которое было указано в его деле, на прежние должности не восстанавливали и тем более не доверяли проводить ответственное расследование.

      – В дело мое нырнул? – догадался Герман. – Ладно, майор, поеду в логово Паука. Зови Софиева.

      – Я твое дело не поднимал. Кто я для твоего Управления? Шавка, лающая на слона! Это – шеф, после звонка Валерия Сергеевича, – ответил Терентьев, снимая трубку рабочего телефона, и, услышав голос помощника, добавил более дружественным тоном: – Рома, зайди ко мне.

      Через три минуты Софиев заглянул в кабинет, атмосфера в котором накалилась до предела. Терентьев протянул ему ключи от своей машины и официальным тоном выдал:

      – Отвези Германа Всеволодовича в Наро-Фоминск.

      ***

      За три года Герман успел отвыкнуть от местного трафика. Он не предполагал, что до места преступления придется добираться почти четыре часа. Дороги были забиты автомобилями, а каждый метр давался буквально с боем. За рулем Софиев то и дело прикрикивал через открытое окно, подрезая, сигналя и втискивая автомобиль в едва освободившееся место.

      – Пятница, –