Хулистан. Рамиз Асланов

из машины и идти пешком – было бы глупо.

      – Он скоро подъедет, он уже близко, – сообщил шофер, устроившись на своем месте.

      – Кто? Кому вы звонили? – встрепенулся я.

      – Вашему гиду. Он сказал, что сам отвезет вас, куда надо.

      – Куда надо мне или куда надо ему? – спросил я зло. Но ответа не последовало.

      В сущности, было несправедливо злиться на шофера и чего-то от него требовать. Он был наверняка «синим», на что намекал цвет его фуражки, обычным парнем, приученным беспрекословно подчиняться инструкциям и приказам начальства. У него, пожалуй, могли даже возникнуть неприятности из-за меня, прояви он хоть малейшую самодеятельность. Так что мне оставалось лишь смирно сидеть и молча злиться – на свое упрямство, на чрезмерную заботливость Харифа, на тупую законопослушность гюлистанцев и на их чертову Пирамиду. Я уже даже жалел, что приехал в Гюлистан. Два дня в этой стране – и никаких еще стоящих удовольствий, одни страхи и глупая болтовня!

      Невольно мои мысли перескочили на воспоминания о других моих путешествиях. Да, случались у меня иной раз неприятности разного рода: отвратительная кухня, мелкие кражи, неосторожно подхваченный триппер и пьяные драки. Но во всех своих странствиях я находил главное, что, собственно, и искал – свободу! Свободу от нелепых условностей, свободу от придирчивых глаз соседей и родни, свободу от жестко расписанного сценария завтрашнего дня, свободу от самого себя – безвольного и закомплексованного человека, обреченного подчиняться неумолимым предписаниям жестко структурированного мира, в котором он имел несчастье родиться и прозябать большую часть жизни.

      В чужой стране, где тебя никто не знает, где даже с небольшой суммой на карте ты можешь чувствовать себя на короткое время богатым и желанным, где полностью самовольно располагаешь своим временем, где от тебя никто ничего не требует, а лишь предлагают богатый выбор удовольствий за скромную плату, где возможно быть распутным и благородным, жестоким и щедрым, циничным и романтичным, зная, что в любой момент, пока тебя не раскусили, ты волен быстренько слинять, безжалостно расторгнув контракт с самим собой на роль в сочиненном тобою же спектакле, – только и возможно ощутить пьянящее чувство свободы.

      Турист – хозяин страны, в которую приезжает. Он – барин, конкистадор, он пуп земли, вокруг которого вертится мир! И только здесь, в Гюлистане, я впервые ощутил себя мухой, которую пытаются быстренько свернуть в паутине запретов и ограничений, с одним лишь хищным намерением: высосать до последней капли и поскорее избавиться.

      Кому понравится чувствовать себя мухой?

      5

      Это было в Перу. Это было одно из первых моих одиночных путешествий.

      Мы тогда жестко разругались с Джоанной. Она хотела в Италию, а я настаивал на Турции. В результате она, назло мне, осталась дома, а я, по каким-то непонятным соображениям, решил отправиться в Перу. Возможно, мне просто надоели салонные шлюхи, прокуренные бары, дурь, тупое шастанье по ослепляющим и оглушающим проспектам мегаполисов. Захотелось