Рядовой Иван Ященко. Иван Комлев

ящик французского вина и… небольшую группу девушек-невольниц с оккупированной территории. Девушек на время разместили в отдельной палатке, а старые товарищи устроили дегустацию вина и, не смущаясь присутствием в домике «русского немца», обсуждали деликатную тему.

      – Наши фрау едут обслуживать бойцов на фронте, а к нам в лагерь лишь третий сорт, – пожаловался гауптман.

      – Как? – удивился майор. – Ты недоволен славянками? Уж тебе ли не знать, каковы русские барышни?

      – Я тут как евнух – боюсь заразы. Но, надеюсь, ты проверил этих, что привёз с собой? Мне понравилась беленькая малышка, могу не опасаться?

      – Пауль! Я думал, что ты Россию знаешь лучше меня! Мы обследовали немало русских деревень на предмет здоровья населения. Ты, вероятно, знаешь, что мы отбираем детей для отправки в рейх с целью улучшения будущих ариев. Набираем молодых людей для работы на наших заводах, для работы в деревнях. Отправляем, естественно, только здоровых. И я столкнулся с поразительным фактом, который изложил в докладе самому фюреру! У русских детей в деревне, у всех детей, целые зубы! Нет кариеса! Как это возможно? А все незамужние девушки – девственницы! Невероятно! Так что отправь команду в любую деревню, привези незамужних и пользуйся без опаски!

      – Ну, я в деревне почти не жил, – сказал Кляйн, – знаю, что у русских принято ворота дёгтем мазать – у той девушки, что даёт до замужества, но чтобы так…

      О том, что была у него в Воронеже знакомая, почти жена, как она думала, ничего не сказал товарищу. Кляйн считал её глупой, да к тому же дурнушкой, заезжал редко, когда бывал в городе по делам.

      Паулю вдруг открылось то, что он должен был понять давно: его неудачи на любовном фронте были не только от его неказистого роста и непривлекательной внешности, но и от вбитой в головы русских женщин и девушек морали: не греши.

      – Как Париж?

      – О-о, Париж! – Майор поднял руки, словно держал нечто восхитительное перед собой. – Какой город, какие женщины! Французы – культурная нация, они понимают, что проиграли войну и что надо уважать победителей.

      Выпили за культурную нацию и за благословенный Париж.

      – Что делает здесь этот русский? – удивился майор, увидев выходящего со свёрнутым ковром из соседней комнаты Бартева.

      – Немец из России, – отмахнулся Кляйн, – готовлю свои кадры. После Советов будет ещё Индия.

      – О-о! – понимающе посмотрел вслед Михаилу майор. – Да у тебя, Пауль, амбиции. А что? Наполеон был невелик ростом…

      – «Благородный волк» тоже не богатырь, а велик!

      – О да! Адольф – это символично! Выпьем за фюрера! Хайль!

      Приятели были уже изрядно навеселе. А потом в домик к гауптману привели двух невольниц, одна из них, лет шестнадцати, была та самая беленькая малышка, которая понравилась Кляйну.

      Это в двух словах сообщил Михаил Ивану. И вдруг добавил шёпотом:

      – Уходите скорей! Меня гауптман заставляет докладывать ему обо всём, что творится в лагере.

      – Ты