Разин Степан. Алексей Чапыгин

Подговаривал тот Разин казаков, что, дескать, напрасно мы тут время изводим; побьем воеводу – дорог на Дон многое. Прознал я его помыслы и сговор, воровского того атамана взял под караул, а рядовых казаков отпустил без обиды.

      – В твоих ли руках, князь Юрий, нынче оный воровской отаман?

      – В моих, боярин… И кончать с ним я не торопился, никто не ведает того, где он, что с ним… Мекал я кончить скоро, передумал – нет ли от него корней во Пскове или на Волге? Теперь знаю: завтра передам Ивана Разина тебе в Разбойной, и ты верши с ним, но не без пытки, Пафнутий Васильич.

      – Экое счастье! Сама благодать в мудрости твоей, князь Юрий. Так выпьем же за твое долголетие, Юрий Олексиевич, и не боюсь я, старичонко, что захмелею, что надо мне еще делы вершить. Толково берусь дослушать все, не как бражник кабацкой… Свет тебя неизреченный осиял…

      – Вот, боярин, критское, две чаши, – ну, во здравие!

      – Ой, князь! То не гоже, позвоним-ка сперва чашами в твое долголетие!.. Вот так! Пью…

      Старик хлебнул чашу крепкого вина, упал на скамью, закашлялся, схватил со стола чего-то, сунул в рот, медленно прожевал, отдышавшись, заговорил:

      – И вот чего, князь Юрий, худым умишком я надумал: ладнее, чем нынче, время не искать! Покуда не охаял меня Морозов государю – взять заводчиков Разиных – вершить?

      – Думаю о том же и я, боярин!

      – Ивашку, князь, дошлешь, а Стеньку мои люди сышут, сволокут в Разбойной… Ой, вишь, пора мне, Юрий Олексиевич, и век бы сидел с тобой, да заплечные работы ждут.

      – Трудись о Русии, боярин, на дорогу прими совет!

      – Все принимаю, князь, только скажи!

      – С Ивашкой Разиным не чинись – верши… Отписку по делу тому дадим государю после – беру на себя. Другова хватай тайно, без шума. Ранее, чем кончить с бунтовщиком, доведи боярину Морозову: так-де и так – заводчик солейного сыскан, суд вершим, отписку по делу – после пытошных речей… Тихо с бунтовщиком надобе оттого, что послан он войском, чтоб не было на Дону по нем смятенья, в чем, коли будет такое, обвинят, очернят нас…

      – Так, князь Юрий! Так, то истинно…

      Боярин вышел. Князь, проводив боярина до дверей горницы, крикнул:

      – Егор! Наряди людей, боярину к возку огонь, в пути стражу…

      Из глубины комнат голос ответил:

      – Не изволь пещись, князь!

      3

      – Православные! У нас пироги, пироги горячие с мясом, – лик, утробу греть… зимне дело…

      Торговец около лотка приплясывает в больших запушенных снегом валенках, поколачивает о бедра кожаными рукавицами. Бородатая толпа в заячьих кошулях, в бараньих шубах проходит мимо… Иные в кафтанах, в сермяжном рядне.

      – Пироги-и с мясом!

      Из толпы высовывается острая бороденка:

      – Поди, со псинкой пироги-то?

      – Ты, нищий, сам поди к матери-и!

      – Кому оладьи? Вот оладьи! – кричит бас от другого лотка.

      Толпа месит снег валенками и сапогами, торговцу с оладьями задают вопрос.

      – Должно, перепил,