Цифры нации. Николай Александрович Старинщиков

е нонсенс!

      – Здесь свои особенности…

      Тем временем, словно ниоткуда, на пустынной аллее появился белобрысый мужик – в белых штанах и белой рубахе. Подошел вплотную к скамье и уселся впритирку, словно других свободных скамеек не было. Затем вынул из кармана сигарету, щелкнул зажигалкой и, раскурив, по-хамски обдал обоих табачным дымом.

      Подобное поведение было не только недопустимо, но и чревато штрафом. Но Римов терпел: встреча с куратором Петуховым не подлежала огласке. С другой стороны аллеи к ним подошел еще один, длинный, присел рядом и тоже закурил, после чего оба эти запахи смешались, так что у Римова засвербело в носу, и они стали чихать взахлёб вместе с куратором Петуховым.

      Едва успокоившись, Римов повел глазами. Кругом было дымно, и в этом густом дыму кто-то истошно орал – скорее всего, это был Петухов. Потом донеслись удары, словно где-то рядом забивали гвозди. А когда дым рассеялся, комиссар Римов увидел перед собой массивный деревянный крест, прислоненный к дереву, с распятым на нем Петуховым.

      Римов бросился к куратору, но ничего не мог с ним поделать – тот оказался прибит гвоздями и стонал от боли. Спасало одно: под ногами у Петухова была приколочена перекладина, и бедный куратор, упираясь в нее, старался держаться на ногах.

      Римов выхватил из кармана рацию, нажал кнопку.

      И вскоре у него за спиной остановилась полицейская машина. Из нее выскочила бригада, но освободить Петухова, естественно, не смогла. Потом прибыла бригада МЧС, хотя ее никто не вызывал. Крест с Петуховым теперь лежал на земле. Визжала дисковая пила, гвозди брызгали искрами, орал Петухов, пахло горелой человечиной.

      Отпилив шляпки гвоздей, Петухова сняли с креста, уложили на носилки, сунули в машину скорой помощи и увезли.

      Римов оставался пока что на месте. С ним теперь была группа полицейских, поскольку надлежало осмотреть место происшествия. Римов подошел к кресту, стал его осматривать. На его глазах распяли московского начальника, действующего скрытно. На его месте мог оказаться Римов, но выбрали именно Петухова.

      Римов обошел вокруг дерева и вдруг понял, что опять натягивает то ли дымом, то ли туманом. И в этом тумане вновь появился Длинный, а полицейские как-то странно рассосались, словно их не было и в помине.

      Длинный подошел ближе и, не раскрывая рта, заговорил:

      – Хочу заметить, что ваши доводы основаны на ложных представлениях. У нас замечательное правительство, у нас отличные спецслужбы…

      Длинный развернулся и пошел в сторону ресторана. Римов стоял у креста и смотрел ему вслед.

      – Взять гада! – встрепенулся он. Однако никто Римова в этот момент не услышал, в то время как из ресторана вышла группа парней с поленьями в руках. Миновав Длинного, они устремились в сторону Римова.

      Римов спрятался за дерево, дернул из кармана пистолет. Молодняк с полешками был уже рядом, когда полыхнула огненная струя. Парни бросились врассыпную. Однако повсюду их настигало тонкое жало струи и валило с ног. Впрочем, Длинному струя не вредила. Как ни старался Римов, тот ускользал от нее, а потом и вовсе растаял в воздухе.

      Римов обернулся и снова увидел Петухова. Тот лежал в скрюченной позе, держа в руке старинный ржавый костыль. На лысине у него обозначилась чугунная опухоль.

      – Но как же?! – удивился Римов. – Я же тебя отправил!..

      – Тебе показалось… Докладывай…

      – Длинный. И еще один… Белобрысый такой… Мне кажется, я их видел где-то, но где – не помню. Дрожали оба. Как студень… Потом растворились…

      – Понятно, – хрипел Петухов. – Длинный. Студень… Центр тебе поможет. Я пришлю тебе парочку. Это такая против нас технология…

      Глава 2

      Проповедь на голодный желудок

      Кошкин весь день торчал за компьютером. За окном вечерело, а он всё старался забросить удочку в запретный чужой водоём. Однако бесстрастный компьютерный голос снова и снова возвращал его к трезвой реальности. У вас нет доступа к банку данных… У вас нет…

      После введения нового кода, казалось, заветные ворота непременно откроются, но подлый шифр неминуемо ускользал, и не было никакой возможности за него уцепиться. Под конец Кошкин отодвинулся от стола вместе с креслом, потянулся, хрустнув суставами. И вдруг подумал, что надо бы бросить эту затею. Бросить и наслаждаться достигнутым. Ездить на пикники, навещать друзей. На худой конец, допустим, можно уехать на дачу, потому что зарабатывать деньги можно и там.

      За дверью раздался шорох. Опять эта Машка. Довелось же связаться.

      – Ужинать будешь, дорогой?

      – Что за вопрос, Машка?! Конечно, буду – я же все-таки человек!

      – Вот я и спрашиваю, дорогой…

      Она подошла к Кошкину, присела ему на колени и стала целовать в губы, щеки и лоб. Со знанием дела. От нее пахло женщиной – желанной, доступной и близкой, так что Кошкин немедленно отключился от недавних забот. От нетерпения он шевельнулся в кресле.

      А Машка вдруг давай перечислять:

      – На