Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом истории. Александр Никитич Севастьянов

по сравнению с арабами. Кто, поистине, был уже к тому времени для Черчилля «своим»?

      Как Черчилль вооружил евреев на вечный бой

      Усиливающаяся лавинообразно иммиграция евреев в Палестину неизбежно вела к обострению арабо-еврейских отношений. Это породило, в свою очередь, две проблемы: 1) на повестку дня встал вопрос о разделе Палестины на две независимые друг от друга части: поменьше для евреев и побольше для арабов; 2) евреи поставили вопрос о необходимости вооружиться «для самообороны». Конечно же, евреи не могли обойтись без Черчилля для оптимального, с их точки зрения, решения проблемы.

      Но тут их взгляды неожиданно разошлись. Ибо Черчилль, если можно так выразиться, оказался бо? льшим сионистом, чем сами сионисты. Дело в том, что идею немедленного раздела Палестины поддержал Хаим Вейцман, «предпочитавший образование маленького государства прямо сейчас перспективе создания большого государства в относительно отдаленном будущем» (156). Вейцман, так сказать, предпочел получить синицу в руки, нежели журавля в небе. О чем он и заявил на известной встрече с Черчиллем и «тиграми сионизма» в 1937 году. Черчилль же категорически протестовал против такой минимизации требований и требовал от евреев ждать своего часа, целенаправленно проводя ту же политику массовой иммиграции, и «держаться, держаться, держаться». Он считал, что имеющее быть там созданное еврейское государство должно включать в свой состав всю Палестину, от Средиземного моря до реки Иордан. Время подтвердит его правоту.

      В этом споре на стороне Черчилля оказался и поддержал его своими соображениями весьма специфический исторический персонаж – еще один лидер сионистов Владимир-Зеев (Вольф Евнович) Жаботинский, встречу с которым Черчиллю за две недели до дебатов по разделу Палестины организовал Джеймс де Ротшильд в своем поместье. «Если Вейцман был общепризнанным, всем известным и дипломатичным лидером главенствующего направления в сионизме, то Жаботинский являлся харизматичным главой воинственно настроенного нетерпеливого крыла „ревизионистов“ и его молодежного подразделения – Бейтара» (160). Гилберт, правда, забыл разъяснить, что такое Бейтар – еврейские террористы, кровавые боевики, негласная сионистская армия. И сам Жаботинский, организатор первого еврейского «отряда самообороны» в России (таких же боевиков, попросту), затем создатель сражавшегося с турками Сионского корпуса, а ныне глава крайне радикального Всемирного союза сионистов-ревизионистов, жил с руками по локоть в крови. Весной 1920 года англичане даже приговорили его к 15 годам каторги за организацию боевых вылазок евреев против арабов, но после амнистировали. В отличие от дипломатичного легитимиста Вейцмана, Жаботинский исповедовал силовое давление как на арабов, так и на британские власти в Палестине. Свои взгляды он изложил в культовых статьях «О железной стене» и «Этика железной стены» (1924). Будучи к тому же убежденным противником