Скрытая школа. Квест мирного воина. Дэн Миллмэн

чтение:

      Я расскажу о дальнейших событиях, и тогда ты поймешь, что содержалось в тех записях и как я потерял их. Оставив Нью-Йорк, я через несколько дней уже был в Денвере. Продвигаясь оттуда на юг, я добрался до гор Сангре-де-Кристо и города Санта-Фе. Там я провел несколько дней, а потом на попутке приехал в Альбукерке. Оттуда я хотел автостопом направиться на запад по шоссе 66.

      Примерно через час после выезда из Альбукерке водитель высадил меня неподалеку от индейского пуэбло[2] и, махнув куда-то рукой, сказал, что там школа.

      Когда улеглась поднятая грузовиком пыль, я смог разглядеть несколько рассеянных на горизонте возвышений. Это было похоже на мираж или город-призрак. Я пошел в указанном направлении, рассчитывая наполнить водой флягу, а потом вернуться на шоссе.

      Через несколько минут, пройдя мимо большого гранитного валуна и нескольких маленьких кактусов c пурпурными цветами (удивительно, какие мелочи иногда сохраняет наша память!), я оказался возле здания из необожженного кирпича. Это была школа, состоявшая всего из одного помещения. На пыльном дворе, обрамленном ухоженным садом, играли дети.

      Когда я наполнял флягу, качая воду ручным насосом, ко мне подошла маленькая девочка и представилась. Она меня впечатлила, бойко сказав, что когда-нибудь станет учительницей. Я упоминаю о девочке, потому что это, возможно, важно. Нам с ней предстояло увидеться снова. Ее, кажется, звали Эммой.

      Я вернулся на шоссе и поймал следующую попутку, на которой ехал весь день, всю ночь, а потом следующий день до вечера. Было тихо и спокойно. Я ехал через пустыню. Это могла быть пустыня Мохаве в Аризоне. А может быть, я ехал на север, в Неваду. Я думал о Наде и ее пепле, развеянном в саду кактусов. Я решил разбить на ночь лагерь ярдах в пятидесяти[3] от дороги.

      Посреди ночи я проснулся во власти ощущения, что все изменилось, словно я принял пейот или какое-то другое психотропное растение. Охваченный вдохновением, я схватил тетрадь и начал при лунном свете записывать мысли, которые лились потоком.

      В то же время у меня поднялась температура. Меня охватила лихорадка, которая как бы вытеснила сознательный ум, и на бумагу хлынули порождения более глубоких слоев моей психики. Я не мог справиться с каскадом озарений. Не помню, удавалось ли мне записывать их полными или хотя бы осмысленными предложениями. Когда поднялась температура, я продолжал писать, даже не осознавая, что́ именно пишу и где нахожусь. В голове шумело, она кружилась. Я был растерян. В меня вошла пустыня, принеся с собой обжигающий жар, а потом озноб. «Самарра, – подумал я, – это Самарра».

      Дальше все было как во сне. У меня сохранились лишь обрывки воспоминаний. Я брел вдоль шоссе… писал… спал в высохшем русле реки… писал… брел, спотыкался и падал… снова писал, днем и ночью. Прошел день, может быть, два или три. Они пролистывались, как страницы тетради Марии. Помню, я выбрался из грузовика, крепко держа рюкзак, в котором была тетрадь. Может быть, я говорил

2

Поселение-крепость одноименного народа на Юго-Западе США.

3

Около 46 м.