Восходящее солнце Астерии: Змеиный холм. Наталия Михайловна Федюшина

намериваясь покинуть кухню.

      – А то что?! – спросила я, схватив первое, что попалось под руку, и кинула в его сторону.

      Этим предметом оказалась чугунная сковорода, которая пролетела мимо уха Чаннинга и с грохотом врезалась о дверной косяк.

      – Спросишь у голодного волка, который вернется ближе к вечеру из города, – сухо ответил он и ушел, оставляя меня наедине с тарелками и кастрюлями.

      – Хорошо, будет тебе ужин!

      Я вспомнила свои прошлые неудавшиеся попытки приготовить съедобную еду и усмехнулась.

      «Ты даже не представляешь, что тебя ждет! Кухарку он блин нашел! Словно женщины только для этого и предназначены».

      Пришлось три часа греметь посудой, прежде чем хлебные лепешки и фасоль с овощами приобрели вареный вид. Когда живешь с отшельником в лесу, не сильно перебираешь с едой, уплетая даже самые непредсказуемые дары природы. Из этого следовало, что кулинария не входила в перечень моих талантов, но и я не была организатором сего мероприятия.

      – Наверно это будет последний раз, когда меня допустили до очага.

      Взгляд словно пытался рассмотреть фасолину в странном овощном месиве зеленого цвета. Оно бурлило в небольшом котелке, даже после того, как было переставлено на деревянный стол, оставляя животрепещущие воспоминания. Закончив на кухне, я тут же выбралась на улицу. Едкий запах варева въелся в ноздри, но весенний ветер и солнечные лучи быстро смогли привести в хорошее расположение духа. Вдруг внимание привлек глухой звук от ударов, которой доносился из-за призрачных останков обгоревшей хижины. Любопытство, как обычно, взяло вверх над целомудрием, и я медленно направилась вперед. Нарушителем прекрасной тишины оказался Бернон. Он рубил уцелевшие деревянные балки и был сильно удивлен, когда я вышла из-за угла хижины, приветствуя его.

      – Ты пришла за реваншем? – спросил здоровяк и усмехнулся, провертев топор в огромной руке.

      Стальные мышцы напряглись, но на коже не выступило даже капельки пота. Складывалось такое чувство, что для него огромные балки были словно зубочистки, которые разлетались надвое от каждого удара.

      – Насколько не изменяет память это тебе необходимо подымать униженное мужское самолюбие, но запугивание топором выглядело весьма эффектно, – подстегнула я здоровяка, и устало присела на одну из деревянных балок.

      – Что-то подсказывает, что это будет избиение младенца, и речь сейчас не обо мне. Кто это тебя так? – удивленно спросил Бернон и присел рядом, не выпуская топор из рук.

      – Ты поверишь, если отвечу – кастрюли и сковородки?

      Я тяжело вздохнула. Мужской хохот заставил съежиться от стыда.

      – Ну, ты даешь! – удивленно воскликнул здоровяк и вытер тыльной стороной ладони выступившие капли из глаз. – Неужели они гораздо страшнее, чем драка с незнакомцем за мешок с золотом? Ты точно женщина?

      – Хочешь проверить?!

      Бернон поднял руки в защитном жесте и усмехнулся, когда мой взгляд перешел с его лица на