Небесные люди. Петр Ингвин

людей верили в ее исключительность. На Нору бросали взгляды. Мужчины – удивленные, женщины – восторженно-завистливые, Борас и Лек, каждый в своем углу – задумчивые и сверлящие, выворачивающие наизнанку, так что в кишках начиналось гулкое шевеление. В сны парни явно не верили, и искали подвох.

      Люди выстроились двумя рядами, образовался длинный коридор, по которому к купели пройдут новые члены племени. Толпа радостно загудела: у шатра началось пока скрытое от Норы движение. Два гвардейца, определенные среди толпы по каскам с рогами и перьями, проследовали ко входу и отворили полог. Взорам открылась купель – наполненная водой яма, место нарекания. Внутрь торжественно проследовали король, несколько человек свиты, включая настража, и шесть гвардейцев с обнаженными клинками – прямой намек, что праздник праздником, а обычных правил поведения никто не отменял.

      Те, кто собрался снаружи, один за другим оборачивали головы в противоположную сторону: вдали показались новенькие. Первым шел парень, с которым у отравленного озера разговаривала Нора, за ним его мать, затем сестры. Замотанные в грубые полотнища, они вступали в лоно племени как только что родившиеся – не обремененные ни историей, ни имуществом, ни родством с кем-то другим. От всего, что у них было, включая собственное прошлое, сегодня они добровольно отказались, а то, что нужно для жизни, им дадут. Один за всех, все за одного – главный девиз, без которого племя обращается в стадо и перестает существовать. Девиз работал. Сосед мог ненавидеть соседа, в семьях быть раздор, но стоило появиться общему врагу или несчастью – племя вставало плечом к плечу и вместе сражалось с бедами. От новичков ждали того же, а для этого отказ от прежних клятв и новая присяга обставлялись так, чтобы запомнились. Для одних – живописный переломный момент в жизни, для других – зрелище, не такое частое, как хотелось бы, и просто повод побыть на людях. В итоге все были счастливы.

      Парень, проходя мимо Норы, кивнул ей. Она опустила взгляд. Да, спасла, но это было во сне – так сказал король, значит, так и было. И пусть так думают все.

      Она подняла глаза, только когда парень вошел в проем шатра. Неважно, как его звали раньше, сейчас он был просто парень – прежние имена отныне не действовали. Конечно, Нора спросила бы при случае… но лучше об этом даже не думать. Прошлое нарекаемого человека как бы стиралась из общей памяти, и за нарушение могли покарать.

      Женщин гвардейцы остановили снаружи, полог за парнем закрылся. Началось священнодействие – великий обряд нарекания.

      – Покайся, и дни твои будут счастливы, а ночи спокойны, – донеслось из шатра. – Что недостойное свершил ты в прошлой жизни? Какой груз несешь? Очисть совесть, смети с души мусор, стань изнутри таким же светлым, как снаружи…

      Люди перестали держать линию и превратились в толпу, напиравшую на перекрывавших вход гвардейцев. Многие заговаривали между собой, кто-то ругался на загородившего обзор соседа, ему что-то резонно отвечали, третьи шипели на них обоих, мешающих слушать… Гул нарастал, слова из шатра едва