Путь Воина. Победитель. Рамзан Саматов

устава пехоты».

      Разведчики немного размялись, разбились на пары – провели схватки, но не это было главным. Виктору показалось странным, что они уселись в круг «по-турецки», руки сложили на колени, закрыли глаза и будто уснули. Кошелев, даже устал ждать. Хотел уже окликнуть – сделать замечание, но тут к нему подошёл один из офицеров роты. Это был командир первой роты с птичьей фамилией Синицын.

      – Что? – спросил он, и в шутку надвинул пилотку Кошелева на нос. – Наблюдаешь? Ну, наблюдай, наблюдай! Ещё не такое увидишь! У нас командир особенный.

      – А что они делают? – спросил Виктор, поправляя пилотку.

      – Созерцают. Укрепляют дух и тело. Медитация называется. И ты знаешь, помогает. Это наш командир придумал – созерцать на каждом занятии.

      – Странно, – сказал Кошелев. – Я ничего подобного раньше не видел.

      – То ли ещё будет, – усмехнулся Синицын. – Вот вернётся командир…

      – А расскажи мне про него! – перебил Виктор.

      – Ну, пойдём в тенёчек присядем, расскажу.

      Они отошли в сторонку, к одиноко стоящей сосне с кривым стволом и широкой кроной. Виктор распинал сапогом в стороны упавшие прошлогодние сухие шишки и первым уселся, прислонив спину стволу дерева. Синицын примостился рядом.

      – Капитан Лысенко прибыл к нам год назад, когда прежнего командира убило, – начал повествование Синицын. – Сам я давно здесь – с момента формирования. Капитан ещё не был капитаном тогда, а всего лишь старший лейтенант. Приехал он к нам из Дальнего Востока. То ли из Хабаровска, то ли из Владивостока. Есть мнение, что он раньше жил в Японии. И фамилия у него настоящая не Лысенко. Но это нам не ведомо. Сам он особенно не распространяется о своей прежней жизни.

      Синицын поерзал на месте, пытаясь принять удобную позу, вытащил из-под себя шишку, подвинулся ближе к стволу и тоже прислонился к сосне. Запустив шишку в сторону, продолжил:

      – Главное, что он отличный командир. Строгий – панибратства не допускает. Со всеми на вы. И с собственной философией и мировоззрением. Но это службе не мешает, а наоборот. Все эти медитации – оттуда. Совершенно владеет своим телом, отличный стрелок и боец. Тут у нас в разведке есть разные люди – спортсмены, боксеры, просто сильные люди. Но ни один из них не выдерживает и минуты рукопашного боя с ним. Очень ловкий и выносливый. Такое ощущение, что этот человек не знает ни усталости, ни боли. На боевых выходах за его темпом не угнаться. А один раз видел, как в лесу в него попал самострел – видимо, оставленный охотниками ещё до войны – стрела воткнулась ему в плечо. А он хоть бы какой звук издал – молча постоял некоторое время, вытащил стрелу, зажал рану рукой. Так и стоял, пока его не перебинтовали. Мы ещё два дня ходили, ни разу не пожаловался. Говорит, что с болью надо дружить, уметь разговаривать. И тогда она отступит. Вот такой он, наш капитан.

      Виктор слушал Синицына, не перебивая,