Я шестая. Галина Трашина

и страдание.

      – Зачем?

      – Освободи сознание от воспоминаний. Не возражаешь, что составляющие жизни – страдание и чудо. Большая часть людей чудо отвергают из-за невежества, вот и остается – довольствоваться первым. Страдание наполняет их быт. Выскажи, будто пишешь книгу… роман. Сделай последнее усилие – убеди людей, что чудо, скрашивая жизнь, истребляет страдание.

      – Но я же… – растерялась Роза, осознавая потребности для книги.

      – Подружка, ау! Бумага или что там ещё надо… уже не для тебя. У тебя есть мыслефиксатор. Ты думай, остальное он сделает сам. И не сомневайся, прочтут твой роман, ещё как прочтут. Оставь тень воспоминаний позади себя.

      – Ой! Действительно, если в воздухе витает мысль, голова найдётся и остальное сложится. Тень говоришь…

      – Ну, это зависит от духа Розы, – поспешила с ответом ракушка.

      – Пожалуй, ты, милая, права. И начну с похожей ситуации, когда проснулась на каменном ложе в Замке Цветов.

      – Уже заинтриговала. Думай скорее, буду первая твоя читательница.

      – Договорились, давай, малышка, подвину тебя ближе, – согласилась Роза и надела мыслефиксатор, не удивляясь зелёному листу речной кувшинки.

      Глава 5

         Мысли Розы текли ровно, словно ложились на белый лист бумаги. Она начала писать роман, длиною в свою нелегкую жизнь. И верила, что на Земле найдется тот, кто преобразует её мысли в буквы и запишет на бумаге.

         *      *      *

         …Припухшие веки дрогнули, оживив бледное лицо. Зрачки расширились от боли в онемевшем теле. Торопливый взгляд заскользил в полумраке и замер на решётке крохотного окна.

         «Ну и темень», – мелькнула мысль. Женщина громко застонала от ощущения нестерпимой тяжести в груди. Боль, волнение соединились в одном паническом нерве, перерастая в крик. Он вырвался, оживляя помещения: пространство словно задвигалось под воздействием голоса, раздался скрип затвора.

         Дверь отворилась…

         Из коридора бесшумной змейкой скользнул свет, пахнуло свежестью.

         На пороге возникла высокая фигура. Чья бравая выправка уничтожала намёк на женственность. Короткая стрижка вместе с беретом, заломленным по-мужски набок, выказывали симпатию к сильному полу. Дама насупилась, остановилась на пороге и прикрикнула:

      – Тихо! Очнулась, дармоедка и сразу голосить, – для пущей острастки она ударила резиновой дубинкой по краю двери, – здесь подобный музон никого не колышет. Так что стухни по-хорошему.

         Лежащая затихла, всматриваясь из темноты в незнакомку, по-прежнему не понимая, где находится.

      – О… уже лучше. Брысь под лавку и ни гу-гу! Добро пожаловать в Замок Цветов. Для подобных лютиков, грядка всегда наготове, – служака потопталась на месте и потянула носом, как бы желая высморкаться. – Да, чуть не забыла: когда кто-то заходит, ты, должна торчать у стены!

         Установка дополнилась строгим взглядом, заставляя сделать усилие и хотя бы сесть. От напряжения возникла тошнота. Женщина прикрыла ладонью рот.

      – Э… не вздумай обрыгаться!