Призрак дома на холме. Мы живем в замке. Ширли Джексон

сносно играю в шахматы, – сказал Люк доктору.

      Тот сразу приободрился.

      Теодора упрямо скривила губы.

      – Я не думала, что мы приехали сюда играть, – сказала она.

      – Отдых, – неопределенно ответил доктор.

      Теодора обиженно пожала плечами и снова уставилась в огонь.

      – Я принесу доску, если скажете откуда, – предложил Люк.

      Доктор улыбнулся.

      – Лучше схожу я. Не забудьте, я изучил план дома. Если мы отпустим вас бродить в одиночку, то можем потом не найти.

      Когда дверь за ним закрылась, Люк быстро взглянул на Теодору и, подойдя к Элинор, встал рядом с ней.

      – Вас история не напугала?

      Элинор замотала головой, и Люк сказал:

      – Что-то вы бледная.

      – Мне, наверное, надо было давно лечь, – ответила Элинор. – Я еще никогда не проводила столько времени за рулем.

      – Бренди поможет вам скорее уснуть. И вам, – добавил Люк, обращаясь к Теодориному затылку.

      – Спасибо, – холодно проговорила Теодора, не оборачиваясь. – Я всегда легко засыпаю.

      Люк понимающе ухмыльнулся Элинор. Тут дверь открылась, и вошел доктор.

      – Чего только не померещится, – посетовал тот, ставя доску на стол. – Ну и дом!

      – Что-нибудь произошло? – спросила Элинор.

      Доктор мотнул головой.

      – Наверное, нам надо договориться не ходить по дому в одиночку, – сказал он.

      – Что случилось? – настаивала Элинор.

      – Просто воображение шалит… Ну что, попробуем за этим столом, Люк?

      – Какие восхитительные старые шахматы, – сказал Люк. – Удивляюсь, что младшая сестра их проглядела.

      – Вот что я вам доложу, – объявил доктор. – Если младшая сестра и впрямь проникала сюда по ночам, то у нее были железные нервы. Он за вами следит. Дом то есть. Следит за каждым вашим шагом… Разумеется, все это шутки моего воображения.

      Лицо Теодоры в свете камина по-прежнему было надутым и обиженным; а она любит внимание, внезапно поняла Элинор и, не раздумывая, пересела к ней. За спиной слышался стук расставляемых на доске фигур и негромкие голоса примеряющихся друг к другу Люка и доктора, в камине плясали язычки пламени и потрескивали угли. С минуту Элинор ждала, что Теодора заговорит, потом спросила ласково:

      – По-прежнему трудно поверить, что ты здесь?

      – Я не знала, что тут окажется так скучно, – сказала Теодора.

      – Утром у нас будет много дел, – ответила Элинор.

      – Дома были бы люди, разговоры, веселье, смех, суета…

      – Наверное, я в этом не нуждаюсь, – сказала Элинор, почти оправдываясь. – Я не привыкла веселиться. Сидела с мамой. А когда она засыпала, я раскладывала пасьянс или слушала радио. Читать не могла совсем, потому что каждый вечер часа два читала ей вслух. Любовные романы.

      И она слегка улыбнулась, глядя в огонь. Однако ведь это не все, подумала она удивленно, это не объясняет, каково мне было, даже если бы я хотела объяснить. Так зачем я рассказываю?

      – Я ужасно гадкая,