Призрак дома на холме. Мы живем в замке. Ширли Джексон

в детской книжке.

      – Ничуть не сомневаюсь. Умеешь пускать «блинчики»?

      – Сюда принцесса приходит на свидания с волшебной золотой рыбкой, которая на самом деле – переодетый принц…

      – Уж больно он должен быть маленький, твой принц, в ручье всей глубины – не больше трех дюймов.

      – Тут есть камушки, чтобы перебраться на другую сторону, и крохотные рыбки – наверное, мальки.

      – И все они – переодетые принцы. – Теодора растянулась на солнышке и зевнула. – Головастики?

      – Мальки. Для головастиков уже не время, глупышка, но мы наверняка найдем лягушачью икру. Я в детстве ловила мальков руками и отпускала.

      – Из тебя бы вышла отличная фермерша.

      – Здесь хорошо устраивать пикники. Сидеть у ручья и есть крутые яйца.

      – Салат с курицей и шоколадный кекс, – рассмеялась Теодора.

      – Лимонад в термосе. Просыпанная соль.

      Теодора перекатилась поудобнее.

      – А знаешь, про муравьев все врут. Нет никаких муравьев. Коровы, может быть. Но я еще ни разу не видела на пикнике муравья.

      – А быка? Обязательно кто-нибудь должен сказать: «В поле не ходи, там бык».

      Теодора открыла один глаз.

      – У тебя был дядюшка-юморист? Который что ни скажет, все смеются? И который советовал тебе не бояться быка: когда бык на тебя кинется, надо просто схватить его за кольцо в носу и раскрутить над головой?

      Элинор бросила в ручей камешек; сквозь прозрачную воду было видно, как он медленно опустился на дно.

      – У тебя много дядюшек?

      – Тысячи. А у тебя?

      Через минуту Элинор ответила:

      – О да. Большие и маленькие, толстые и тощие…

      – У тебя есть тетя Эдна?

      – Тетя Мюриэль.

      – Такая сухопарая? В круглых очках?

      – С гранатовой брошкой.

      – Она приходит на семейные торжества в темно-бордовом платье?

      – Отделанном кружевом.

      – Тогда, наверное, мы с тобой родственницы, – сказала Теодора. – У тебя были пластинки на зубах?

      – Нет. Веснушки.

      – Я ходила в частную школу, где меня учили делать реверансы.

      – Я вечно болела зиму напролет. Мама заставляла меня носить шерстяные чулки.

      – Моя мама заставляла брата приглашать меня на танцы, и я делала реверансы как очумелая. Брат до сих пор меня ненавидит.

      – Я упала во время выпускной процессии.

      – Я забыла свою партию в оперетте.

      – Я писала стихи.

      – Да, – сказала Теодора. – Теперь я точно знаю, что мы кузины.

      Она со смехом села, и тут Элинор шепнула:

      – Тише. Рядом кто-то есть.

      Они застыли, прижавшись плечами и молча глядя на склон за ручьем. Трава там шевелилась: кто-то медленно и незримо пробирался по яркому зеленому холму. Солнечный свет померк, от ручья потянуло холодом.

      – Кто это? – выдохнула Элинор.

      Теодора крепко стиснула ее запястье.

      – Ушел, – звонко произнесла Теодора.