Приносящая удачу. Анастасия Александровна Енодина

него взгляда.

      – Слышь, – обратился к Леону старик. – Ты запомни: как только ударишь его, сразу запустишь цепь событий, и помирать будешь – он тебе не поможет.

      – Что? – переспросил Леон. – Я не собираюсь его бить… Ты же сказал, он будет помогать, пока не сбудется Условие.

      – Это да… – пробормотал дед. – Не хочешь – не верь. Ударишь его – жди беды.

      – Я не ударю, – ответил Леон, которому всего лишь нужен был проводник: он не собирался с ним ни дружить, ни враждовать.

      – Ещё как ударишь, – улыбнулся старик. – Врежешь по морде с разворота кулаком…

      – Я изменился, – тихо ответил Леон, перебивая старика.

      Тот только пожал плечами, показывая, что ему на самом деле плевать.

      Сейчас Леон шёл и думал, что пока всё под контролем. Да, Олан – не подарок, но вполне можно пройти с ним путь до болота. Там этот следопыт отыщет его клинок – и всё, можно будет разойтись. Главное, чтобы этот тип не решил убить его, ведь чары падут сразу, как клинок вернётся к нему, и тогда возможны любые варианты. Ландграф думал об этом с того самого момента, как напоил зельем Олана и поставил Условием то, что к нему вернётся артефакт. Наверно, обратную дорогу он нашёл бы и без следопыта, только вот назад Леон возвращаться не собирался. Его путь был другим. Хорошо бы уговорить Олана пойти с ним – такой попутчик бы очень пригодился, даже если и ненавидит его. Можно попытаться раздобыть в ближайшем поселении похожее зелье и снова заставить парня выпить. Правда, тогда, около тюрьмы, у него были связаны руки, иначе бы ландграф с ним не справился: Олан был крупнее и сильнее. Но руки можно связать, предварительно опоив снотворным. А потом, как проснётся, влить ему в глотку зелье с новым Условием. План был довольно хорош.

      – Что будешь делать потом? – спросил Леон.

      Олан обернулся, снова отбросив с лица непослушные пряди, и переспросил:

      – Когда освобожусь от чар и от вас?

      "Освобожусь от вас" прозвучало двусмысленно, но ландграф ничего не сказал по этому поводу.

      – Да, – неопределённо ответил он. – Когда освободишься, куда пойдёшь? Ведь в город тебе опасно возвращаться?

      – Подальше от вас пойду, – отозвался Олан, продолжая путь.

      Он ненавидел Леона. Когда его вывели на ночь глядя из камеры, он мог предположить много нехорошего, что могло ожидать его. Но действительность оказалась паршивой. Наверно, не самой паршивой из всех возможных: стражники почему-то отпускали сальные шуточки, пока вели его, и это наводило на невесёлые мысли. Так что, когда его вывели на улицу и притащили к церкви, где ожидал ландграф и священник, это показалось благодатью. Ненадолго, правда. Потому что тут же его попросили выпить какую-то дрянь, а учитывая слухи, ходившие и о священнике, и о Леоне, пить что-то, предлагаемое ими, не хотелось совершенно. Ландграф оказался ловким и довольно сильным. Прижал к стене и своими пальцами открыл ему рот, второй рукой достав какой-то флакон, откупорил его зубами и влил содержимое, зажав Олану нос, чтобы точно проглотил всё до капли. Мерзкий подсоленоватый