Блинопёк. Светлана Сервилина

убили.

      – Когда идет следствие, информацию нельзя разглашать, – уныло ответила Юля, понимая, что в Управление внутренних дел все равно придется ехать. Если Карина что-то надумала, то так тому и быть.

      – Значит так, – начальница сурово свела брови, – задание получила, иди и выполняй!

      Журналистка кивнула и молча взялась за ручку двери, собираясь покинуть кабинет руководителя.

      – Ну пусть хотя бы в общих чертах расскажут о своей работе, предоставят статистику по раскрываемости преступлений в городе на сегодняшний день, – уже мягче добавила редактор.

      – На какое число делать сюжет? – без энтузиазма спросила Юля.

      – На завтра сможешь?

      – У меня уже запланированы две съемки.

      – Тогда давай на понедельник!

      В небольшой комнате, отведенной на студии под столовую, уже собрался народ. Каждый занимался своим делом: шуршали пакеты, гремели кастрюльки, хлопали крышки пищевых контейнеров. Съестные запахи перемешались между собой, и этот «букет ароматов» освежал в памяти доступный некогда советский общепит.

      – Собрались грешники-чревооугодцы! – засмеялась Настя Прокопенко, доставая из сумки контейнер.

      – Пища – это Божие благословение и естественная человеческая потребность, – с назидательным видом проговорил Игорь Воронцов и откусил бутерброд, – если мы едим, чтобы подкрепить свой организм, то это совершенно нормальный процесс, не имеющий отношения к чревоугодию. Другое дело, если все наши мысли заняты едой и питьем!

      – Правильно, Воронцов! – похвалила его Чаплыгина. – Вспомним, что первое искушение Христа, когда он постился в пустыне сорок дней, было связано именно с едой. Дьявол предлагал Христу превратить камни в хлеба и вкусить их, утолив свой голод, и мы помним, – она многозначительно посмотрела на коллег, – что отвечает Христос: «Не хлебом единым жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих»!

      – С вами пошутить уже нельзя, – недовольно буркнула Настя, – такие все начитанные!

      – Мы такие, – не унималась Ирина Петровна.

      – А как же традиции хлебосольства и гостеприимства у всех народов? – возразила Марина Еремеева. – Это тоже порок?

      – А гостеприимство – это добродетель, – авторитетно заявила Прокопенко, – потому что я угощаю гостя.

      – Кто с этим поспорит? – вступил в беседу Руслан Агафонов.

      – Никто, – Димка Матвиевский сделал глоток из стакана и поставил его на стол, – это как раз тот случай, матушка, когда принятие пищи превращается из проклятия во благо! И я что-то не наелся, – он хитро посмотрел на сотрудников, шутливо поглаживая свой живот, – у нас есть хлебосольные коллеги, желающие сотворить добро ближнему?

      Юля вошла как раз к концу диспута. Она направилась к Еремеевой, которая сидела за столом. Увидев подругу, Марина подняла вафельное полотенце с глубокой тарелки.

      – Ву-а-ля, – сказала она, показывая нетронутые котлеты.

      – Придется с тобой поделиться, –