Демянские хроники. Алексей Шерстобитов

где-то припрятанных Евмением, а наглых зверек и не думал уходить, будто прожил в этом маленьком домике всю свою жизнь.

      Догадка вызвала улыбку:

      – Не душа ли это Евмения пожаловала меня проведать?… – Зверек упал на бок и покатался на спине, будто чесал ее, как это делают собаки с котами, после чего запрыгнул на скамью, где почивал старец и свернувшись в колечко успокоился.

      – Ну как не понять… – пошел искать сухари, иначе не будет мне покоя… – Иона сходил за хворостом, разжег небольшой костер у входа, где был устроен небольшой очаг и пошел к недалеко расположенной заимочке, где хранились скудные запасы обоих отшельников. В ста метров, над речкой на суку большого дуба, висел деревянный короб. Хитрым способом достав его, молодой человек, извлек из него пару вяленных рыбешек, туясок и бересты с диким медом, пригорошню орехов: «Пожалуй хватит на угощение и мне на пару дней».

      Сухари были с другом месте, но идти дуда не хотелось. Направившись домой, он принял решение начать собирать запасы на зиму, ведь отче сказал, что год придется провести в затворе безвылазно в мир, а значит, собирать грибы, ягоды, орехи, разные травы, в которых он неплохо разбирался, ловить рыбу, хорошо бы найти новые улья диких пчел. Приготовить дрова, каким образом в одиночку еще было не понятно, но страха и сомнений не было, теперь послушник не только верил, но и знал – Господь с ним. С этими мыслями вернулась и прежняя радость, в том числе и о Евмении, наконец обретшем покой и заслуженную благодать рядом с Богом…

      «ХРАНИТЕЛИ», ИГУМЕНОВ И ПЕЩЕРА ПОКАЯНИЯ

      Так проходили дни, складывающиеся в недели, постепенно приближающие приход осени, а за ней неожиданно нагрянула и зима с холодами, вьюгами, снегом, промозглым ветром, но спокойствием и умиротворение, которое познал Иона в уединении, что нравилось все больше и все глубже принималось его преданным Богу сердцем. Ему казалось, что Господь незримо постоянно пронизывает все его существование, напитывая Собой не только все вокруг, но его разум, сознание, интеллект, будто обучая мудрости, прозорливости, предвидению, каким то особым дарам, к чему он еще не был привычен, но ощущал происходящие в себе изменения, принимая с благодарностью и молитвою, творить которую теперь учился непрестанно – умную Иисусову молитву, читаемую в глубине сердца, с понуждением изгнания из него и самого малого помысла о постороннем.

      Постепенно она становилась все более внимательной, созерцательной и сердечной с постоянным изливающимся потоком слез. вот через эту то молитву постепенно входил н в свой подвиг, готовя себя к принятию особенного дара, речь о котором пойдет в свое время…

      ***

      Старые валенки, еще советского производства, с резиновой подошвой – какие были, ступали на только недавно освободившуюся от снега землю. Мягкая, покрытая прошлогодними иголками, приятно уступала тяжести тела. Набравший сухих веток и свежего лапника,