Пока часы 12 бьют. Полина Грийе

эта ночь станет очередной ночью воспоминаний.

      Шампанское и слезы закончились быстро. В голове шумело. На полу, в свете мигающей гирлянды, яркими пятнами поблескивали аккуратно разложенные фотографии… Мгновения беззаботного детства, счастливой юности, первых чувств, робкой любви, переживаний, терзаний, сомнений… Всего того, что сейчас так не хватает. Вернуться бы в прошлое хоть на денёк, коснуться горячих ладоней, утонуть в карих глазах, растаять от улыбки, вдохнуть давно позабытый аромат…

      Неудержимо клонило в сон. Утекало сквозь пальцы время, разрушая хрупкость момента, возвращая в реальность.

      Кое-как я доползла до кровати и рухнула плашмя, закутываясь в старенькое одеяло.

      С новым годом, Антонина…

      Бом 1

      – Тонька! Тонька-засонька, вставай, новый год проспишь! – вырвал меня и сна ласковый голос мамы. – Тебе Юра уже звонил, и Ася заходила.

      – Мам, еще пять минут. Сегодня же выходной, – сонно буркнула я, натягивая одеяло и переворачиваясь на другой бок.

      Стоп. Мама? Откуда?

      Я рывком соскочила с кровати, и звонко шлепая босыми ногами по полу, побежала на звук маминого голоса.

      – Мам, ты как здесь… – растерянно замерла я на пороге кухни, разглядывая помолодевшую мать. – оказалась…

      – Что значит «как оказалась?» – повернулась мама с горячим чайником в руках и подозрительно на меня косясь. – Я вроде никуда не уходила. Это ты с друзьями гулять хотела. Там Ася уже тебя заждалась…

      Ни слова не говоря, я кинулась в ванную, к самому большому зеркалу: цветная челка, косы, серьги, огромные глаза на пол-лица, впалые щеки, гладкая кожа… и рассеченная бровь. Мне снова пятнадцать? Я все еще сплю…

      – Тоня, что случилось? – слегка напуганная мама зашла следом за мной.

      – М-мам… а… а п-папа? – дрожащим голосом через силу выдавила я из себя, с надеждой глядя на мать.

      – А что папа? – не поняла она меня. – Отсыпается вон, напраздновался вчера…

      Я бегом кинулась в спальню, не слушая дальнейшее мамино бухтение.

      – Папа… – я рухнула на колени рядом с кроватью, где сладко храпел пьяный отец и прижалась к самому родному мужчине. – Папа! Я так по тебе соскучилась… Мне так много надо тебе сказать…

      – Тоня, ты что, все-таки пила вчера? Это папа тебе налил, да? Ты себя странно ведешь, – мама зорким наблюдателем следовала за мной по пятам. – Зачем ты к отцу полезла? Дай ему проспаться, потом все выскажешь.

      – Нет, мам, все замечательно. Я трезвая. Правда! Хочешь дыхну? Это я новому дню так радуюсь, – расплылась я в счастливой улыбке кидаясь с объятиями к матери. – А Юрка правда звонил? Давно? Ты же отпустишь меня погулять?

      – Все-таки Юра… – хитро заулыбалась мама, понятливо меняя тему. – Ты же говорила, что он урод, что ненавидишь его, плакала вчера, что бровь тебе разбил.

      – Нет. Юрка – он самый лучший. Правда-правда. А бровь он нечаянно разбил, когда на горке катались. Не удержал просто. Я сама виновата, – закружилась я по комнате, подпрыгивая от переполнявшего меня счастья.

      Пожалуйста, пожалуйста. Пусть этот сон не заканчивается.