Вид на битву с высоты. Кир Булычев

Мне жаль, – сказал я, – мне жаль, что у нас с тобой больше не будет так, как раньше.

      – Мне тоже. И может, еще жальче, потому что я чувствую себя виноватой.

      – Чего уж... ты на работе.

      – Я тебя почти люблю. И это не имеет отношения к работе.

      – Не люблю я ваших «почти».

      – Мальчики первые объясняются в любви. Но боюсь, что я этого уже не дождусь.

      Я промолчал.

      – Я хочу, чтобы ты приехал к нам в институт, – сказала Катрин. – Тебе у нас понравится.

      – Зачем мне к вам ехать? Чтобы вы сняли с меня шкурку?

      Катрин ответила не сразу.

      – Ты не любишь говорить серьезно, – сказала она наконец. – Но иногда приходится вылезать из своей раковины. Я не знаю, будут ли они, твои соотечественники, предпринимать новые попытки тебя умыкнуть. Мы этого не знаем. Но я убеждена, что тебе лучше наладить контакт с нашей фирмой. По крайней мере мы знаем о тебе больше всех, и мы хотим тебе добра. Единственное, о чем я тебя прошу, – встретиться с Калерией и поговорить с ней. Она – лапочка.

      – Это специальность или должность?

      – Это призвание.

      – А сколько ей лет?

      – Ей уже скоро сорок, но ты в нее, к сожалению, влюбишься.

      – Почему? Она красива?

      – Не в этом дело. Но лучше бы ты продолжал хорошо относиться ко мне.

      Мне стало смешно.

      – Можно подумать, что все уже решено – я выбираю между перспективой стать космическим странником или институтом, в котором работает одна моя знакомая. В пользу института. Завтра я вхожу туда в роли младшего научного кролика и влюбляюсь без памяти в заведующую сектором. Или в завлаба?

      – У тебя нет выбора, – решительно заявила Катрин. – Ведь на самом деле ты – отрезанный ломоть. Тебе страшно отправиться в твой сон, если он, конечно, не сон.

      – Страшно?

      – Конечно! Ты же привык быть первым павианом в стае – там окажешься самым махоньким и хроменьким. И достанется тебе хроменькая макака.

      – Катрин, ваши шутки переходят все возможные границы!

      – А я почти и не шучу. Поедем к нам в институт?

      – Нет, нет и еще раз нет!

      – Значит, ты на меня уже не так злишься?

      – Ты намертво лишена логики.

      – Ты недоволен?

      – Ты же знаешь, что я зол, оскорблен и к тому же, честное слово, растерян. Оказывается, многие люди на Земле и в космосе знают обо мне больше, чем я сам. Кстати, а тебе не приходило в голову, что я могу оказаться инопланетным монстром?

      – Меньше надо видео крутить, – заметила Катрин. – Значит, ты не идешь?

      – Ни в коем случае!

      Через две недели Нечипоренко опубликовал наши данные, получился скандал, Крогиус остался, а я подал заявление об уходе.

      Институт экспертизы выглядел вполне пристойно – некогда там размещался особняк Гиреевых, потомков хана, вывезенного из Золотой Орды либо бежавшего оттуда в ходе родовых свар. От Гиреевых остался герб на фронтоне центрального трехэтажного корпуса, вернее, не весь герб, а щит, на котором было изображено нечто недостойное великой страны социализма.